Мариам Ибрагимова - Мал золотник…; Туман спустился c гор

– Я не диктую тебе свою волю и не собираюсь ни в чём ущемлять твоё достоинство. Я всегда любил тебя, уважал. И теперь люблю, уважаю. Но пойми меня правильно. Я – офицер запаса, инженер. Завтра получу высокую должность в городе. Мне стыдно будет писать в анкете: «Отец – мулла…»

– Тебе стыдно за отца, которого почитают в ауле все от мала до велика?! Почему тебе стыдно за меня? Разве я вор или убийца? Да я в твои годы считал за великую честь сесть рядом с нашим муллой…

– Вай-вай, что же вы сцепились, как петухи, – запричитала Зухра. – Не дай бог, кто услышит. Какой позор, какой позор! Вместо того чтобы радоваться встрече, они ругаются. Перестаньте, ради Аллаха, перестаньте…

Керим, присутствовавший при этом разговоре, молчал. Ему казалось, что и отец, и брат, каждый по-своему, правы. Отца уже не перевоспитаешь, и надо оставить его в покое. Тем более что обязанности муллы он исполняет бескорыстно, по просьбе таких же старых людей, как сам.

Увидев слёзы на глазах матери, Селим умолк. В конце концов, ему всё равно здесь не жить. И за отца он не ответчик. Пусть поступает как хочет. Отречься от Аллаха его уже не заставишь.

Через несколько дней Селим вернулся в город и стал работать инженером на нефтебазе. Керим тоже вскоре покинул аул, чтобы продолжить прерванную войной учёбу в сельхозинституте.

Мирная жизнь в семье Амира-Ашрафа постепенно вошла в свою колею.

Почувствовав себя после долгой болезни лучше, Амир-Ашраф встал с кровати, прошёлся по комнате.

Увидев отца не в постели, Умму обрадовалась. Слава Аллаху, выздоровел! Надоело ей с утра до вечера принимать гостей, подавать им свежий чай. Да и мать не оставляет её в покое – в домашнем хозяйстве всегда дела найдутся. А из Керима какой помощник: целыми днями то в конторе, то в поле. А как же, институт окончил, заместитель агронома. Да, надо было и ей после школы поступать в техникум. Училась бы сейчас, как другие девушки, а не толклась бы по двору с метлой. Зря не послушалась отца…

Когда слепой муэдзин Хаджи-Муса в полуденное время обратился к верующим с молитвой, Амир-Ашраф накинул на плечи шубу. К нему подошла жена:

– В мечеть собрался? Полежал бы ещё денёк.

– Хватит, все бока отлежал. Вышла хворь из меня. И слава Аллаху! Пройдусь до мечети, а после молитвы, может, посижу немного на годекане.

– Да хранит тебя Всевышний от всяких напастей! Пусть тебе везёт во всём.

Амир-Ашраф шёл не спеша по узкой каменистой улочке. Встречные прохожие, останавливаясь, приветствовали его:

– Добрый день, почтенный мулла!

– С выздоровлением тебя, Амир-Ашраф!

– Хвала Владыке за то, что избавил тебя от болезни!

Амиру-Ашрафу было приятно слышать эти тёплые слова. Душу переполняла радость. Да, аульчане любят его, с почтением относятся к нему.

Немногословные, степенные, один за другим входили старики в мечеть. Ставили свои посохи в уголок, снимали обувь и располагались на полу, лицом к возвышению, где обычно сидел мулла.

После молитвы старики направлялись к годекану, расположенному напротив мечети. Самые пожилые, почтенные старцы садились в центре длинной каменной скамьи с дощатым настилом и надёжным навесом от дождя, остальные рассаживались по бокам от них. Поговорить о жизни, о новостях в ауле на годекане могли только мужчины. Женщины не имели права приходить сюда. Увидев муллу Амира-Ашрафа, мужчины подвинулись, уступая ему место.

Посидев немного рядом с Али-Султаном, выслушав от стариков аульские новости, Амир-Ашраф поднялся и в сопровождении своего друга-безбожника направился домой. Подойдя к калитке, он предложил Али-Султану пообедать вместе, но тот отказался, сославшись на неотложные дела.

Выпив кружку солёного калмыцкого чая с молоком и сливочным маслом, Амир-Ашраф прилёг на кровать на открытой веранде и вскоре уснул.

Разбудила его Умму, слегка коснувшись плеча. Амир-Ашраф открыл глаза и, недовольно глянув на дочь, спросил:

– Что случилось?

– Письмо пришло.

– Что за письмо? Кому? От кого? – Амир-Ашраф удивлённо глянул на синий самодельный конверт, склеенный из обложки тетради.

С тех пор как закончилась война и оба его сына вернулись с фронта, писем он ни от кого не получал и не ждал.

– Из России оно, на имя Селима, от русской женщины.

– Какая ещё женщина?! – раздражённо воскликнул Амир-Ашраф.

– А я откуда знаю, – пожала плечами Умму. – На конверте написано: Рязанская область, Рыбинский район. А прислала письмо Марина Орлова.