Мариам Ибрагимова - Мал золотник…; Туман спустился c гор

Мысли Амира-Ашрафа всё время возвращались к загадочному письму, которое при каждом движении шуршало во внутреннем кармане бешмета. Оно было толстым, увесистым. Наверное, не один лист бумаги исписала эта неизвестная женщина. Но о чём же она могла так много написать? Нет, это не простое сообщение новостей. В письме что-то необычное, серьёзное…

За всю ночь Амир-Ашраф почти не сомкнул глаз.

После утреннего намаза, выйдя из мечети, направился не на площадь, как делал это всегда, а, постукивая о камни кизиловой палкой, быстро зашагал к сакле Али-Султана.

– Садам алейкум, брат мой Али-Султан! – приветствовал он старого друга.

– Ваалейкум салам, брат мой Амир-Ашраф! Что тебя привело ко мне?

– Что спрашиваешь? – прервал его Амир-Ашраф. – Я же не из Багдада, а из соседнего дома.

– Что-нибудь случилось?

– Да нет, ничего не случилось.

Амир-Ашраф стоял в нерешительности, не зная, как быть. Он всё ещё колебался – вскрывать конверт или нет. Да, читать чужие письма нехорошо. Но ведь он же не враг своему сыну? И если даже в письме будет что-то такое… Не станут же они с Али-Султаном рассказывать об этом другим. На голове у них папахи, а не платки.

Амир-Ашраф решительно сел на ковёр и тихо спросил:

– А где Набат?

– Вышла куда-то. Может, отправилась в магазин за сахаром.

– И слава Аллаху, лучше, чтобы она не слышала.

– Чего не слышала? – удивлённо спросил Али-Султан.

– Того, что написано вот в этом письме, – ответил Амир-Ашраф, доставая из кармана толстый конверт. – Селиму адресовано. От женщины, от русской…

– Ну и перешли ему. От кого бы оно ни было. Тебе-то зачем знать чужую тайну?

– Как это, зачем? Я отец ему или…

– Но он уже взрослый человек и может переписываться с кем угодно, – пожал плечами Али-Султан.

– Так-то оно так, – кивнул Амир-Ашраф. – Но письмо из Рязани, пришло на наш адрес. Видно, Селим не переписывается с этой женщиной. И она сама написала ему. А зачем? Я хочу знать: что пишет ему женщина из далёкой стороны. Мало ли что случается в жизни. Давай-ка всё же прочтём. Если в письме нет ничего особенного – заклеим конверт и я отправлю его в город с кем-нибудь или вручу Селиму сам, когда он приедет сюда. За детьми, брат мой, в каком бы они ни были возрасте, надо все время следить и все время напутствовать их в жизни. На-ка прочти. – Амир-Ашраф протянул другу письмо.

– Ну, если ты настаиваешь, могу прочесть. – Али-Султан взял конверт, повертел в руках. – Крепко заклеено, боюсь, не смогу вскрыть, не надорвав края. Ладно, попробую.

Он вышел в кухню и через несколько минут вернулся с расклеенным конвертом.

– Как же это тебе удалось? – спросил удивленно Амир-Ашраф.

– Очень просто, – улыбнулся Али-Султан. – Подержал над паром кипящего чайника, – и, как видишь, клей размяк.

Али-Султан сел рядом с Амиром-Ашрафом, головы их склонились над густо исписанными тетрадными листами. Тихий голос Али-Султана звучал монотонно. Читал он письмо медленно, коверкая некоторые слова, иногда дважды перечитывая отдельные предложения, пояснял смысл непонятных слов Амиру-Ашрафу, который плохо говорил по-русски.

Когда Али-Султан закончил чтение, Амир-Ашраф, поражённый услышанным, попросил прочесть письмо ещё раз.

Али-Султан уже без запинки стал читать:

«Здравствуйте, фронтовой друг Селим. Мои приветы и добрые пожелания передайте вашему отцу и матери, также брату и сестре. Не удивляйтесь моему письму и не огорчайтесь. Нет и не будет у меня к вам никаких претензий.

Вы знаете, что отец мой не вернулся с фронта, мать погибла во время бомбёжки. А совсем недавно здесь, в деревне, умерла и моя бабушка. Я осталась одна с ребёнком на руках. Это – ваш сын. Да, ваш! Вы хорошо знаете, что у меня не было до вас мужчины. Не было их и после вас. Но не в этом суть.

Дело в том, что я тяжело больна. Однако не смерть меня пугает, а судьба Амирчика. Так я назвала нашего сынишку. Он чёрненький и очень похож на вас. Вы помните, когда вы лежали раненый в госпитале, то дали мне свой домашний адрес и сказали: если вдруг с вами что-нибудь случится, чтобы я написала отцу по этому адресу. Но с вами ничего не случилось, как говорится, Бог миловал. Вы выздоровели, и вас снова отправили на передовую.

При вашей части работала моя знакомая – военфельдшер Анна Павловна. Я переписывалась с ней. Она сообщала мне все подробности о вас. Я знаю, что вы дошли до Берлина, имеете боевые награды и живым, здоровым демобилизовались. Я очень рада за вас.