Мариам Ибрагимова - Имам Шамиль. Книга первая

– Что плохого в том, что я выпью? Все пьют для увеселения души.

– Это обманчивое увеселение. Душу, если тяжело, надо облегчать молитвой.

– Молитва не всегда помогает, наоборот, пробуждает грусть и печаль, – возразил отец.

– Она не помогает тем, кто не твёрд в вере, – возразил я.

– Сын мой, ты заморочил себе голову бесконечной учёбой и чтением книг. В юношеские годы уподобился старому мулле. Зачем так рано отрекаться от земных благ? Для чтения Корана, долгого поста и длинных молитв есть старость.

Видя, что спору не будет конца, я взял Коран, возложил на него руку и сказал:

– Поскольку я не в силах применить меры насилия по отношению к тебе, применю их по отношению к себе. Клянусь Святым писанием, что если еще раз увижу тебя нетрезвым, покончу с собой.

– Вот видишь, – говорит отец, – с книгами не расстаёшься, а не знаешь, что самоубийство – тяжкий грех, даже хоронить таких запрещается на общем кладбище, тогда как о пьяницах этого не сказано в Коране.

– Мне всё равно, где меня похоронят. Я верю в справедливость только Божьего суда. Когда мы предстанем перед его величием, он скажет, кто из нас более грешен.

Отец знал, что я своеволен и дважды слово не даю. И перестал пить. Шамиль протянул палец в сторону площади и застыл с вытянутой рукой. Глаза его округлились. Он побледнел. «Доного! Доного! Да это же Доного!» – слышались возгласы с соседних балконов.

– Гей, абдал [28] Абдал – умалишённый, глупец. Доного! – подхватили ребятишки, взвизгивая и присвистывая вслед идущим в обнимку пьяным кунакам.

Имени второго горца никто не произносил. По-видимому, он был не из Гимр.

– Неужели это мой отец? – прикрыв ладонью глаза, Шамиль сделал шаг назад.

– Да, это Доного, – прошептал смущённый Магомед. И вдруг он увидел, как товарищ, рванувшись вперёд, прыгнул с крыши.

Магомед, растерянно всплеснув руками, чуть было не последовал за ним. У самого края балкона он отшатнулся, бросился к лестнице, слетел вниз и кинулся к Шамилю, того уже успели поднять с земли подоспевшие соседи. Губы его были синими. Блуждающим взглядом обвёл он людей и остановился на Магомеде, тот воскликнул:

– Ты сошёл с ума!

К месту происшествия, оставив пьяных, бежали люди. Отстранив их, Шамиль метнулся к обрыву, где бурлила неугомонная река. Магомед – за ним. С трудом обогнав друга, он преградил тропу:

– Остановись!

Шамиль хотел обойти его. Тогда возмущённый Магомед, резко повернувшись, схватил его за руку. Шамиль вскрикнул, остановился. Лицо исказилось от боли. Только теперь заметил Магомед, что правая рука друга, за которую он схватился, как-то неестественно свисала. Она была переломлена в плече.

– Отпусти, – тихо сказал Шамиль, корчась от боли.

Магомед разжал цепкие пальцы. Шамиль подложил ладонь левой руки под локоть сломанной. Обернувшись, увидел людей. Впереди всех – тётушка Меседу. Она, сильно прихрамывая, сбегала как-то неловко, боком по крутой тропинке, но так быстро, казалось, что лучшие бегуны не обогнали бы её. Подбежав к Шамилю, Меседу взвыла в отчаянии:

– Сын брата, ради Аллаха молю, не отнимай свет у моих глаз, не лишай меня радости видеть тебя. Нет у меня больше никого на свете. Клянусь небесами, я последую за тобой! – Она решительным движением указала в сторону пропасти.

Шамиль повернул обратно. Сопровождаемый тётушкой и другом, он шёл в аул, затем свернул к ущелью. Там виднелась небольшая сакля рядом с водяной мельницей, где жил дед Шамиля по матери Пирбудаг. Он был известен не только как мельник и пчеловод, но слыл умелым костоправом.

Солнце садилось, когда они подошли к одинокому домику с плоской крышей. Хозяин-старик возился возле ульев, жена его Хадижат готовила ужин. Услышав голоса, Пирбудаг устало разогнул спину, приложил ладонь козырьком ко лбу.

– Мир тебе, отец! – приветствовал его Магомед.

– Добро пожаловать, с приездом, сын мой! Да будет посылать нам Аллах и впредь радости встреч! – Пирбудаг пожал руку гостя, затем стал расспрашивать о новостях в чужом краю.

– Особых нет, вот… – Магомед хотел сказать, чтобы дед помог внуку.

Но старушка Хадижат опередила его:

– Шамиль, что случилось? На тебе лица нет.

– Сломал руку, – ответила за него Меседу.

– О, Аллах! – сплеснув руками, воскликнула Хадижат. – Да как же это случилось?

– Наверное, опять на скачках слетел с коня? – сказал Пирбудаг.

Все молчали. Старик засуетился.

– Заходите в дом, – сказал он с беспокойством. – Теперь помогите снять рубашку с него.