Анна Всеволодова - Впрочем, неважно. Нерасстанное (сборник)

– Ещё бы. А певцы не нужны?

– Спрошу.

– Так чем могу помочь?

– Костюм Германа из «Пиковой дамы», или из комедий Мольера. Что-нибудь в этом духе. Костюмы для двух моих слуг – понимаешь заказчик хочет, чтобы всё было максимально приближено к реальности 18 века, аксессуары все, мелочи, тоже пригодятся.

– Не проблема. Только костюмы не испорти.

– Постараюсь. И ещё одолжение, уж будь до конца любезен. Помнишь, говорил у тебя знакомый в конном клубе преподаёт?

– Да.

– Закажи мне интенсив. Уроков 30. Эти три недели. Заплачу любые деньги. Кстати, о деньгах. Нельзя ли как-нибудь разжиться рублями 1724 года?

– Тоже для банкета? Да, капитально готовишься.

– Что делать, заказчик с прихотью.

– Верховую езду, пожалуй, устрою, а с деньгами не обещаю. Разве что наши «фальшивые» червонцы подойдут, которыми в театре на банк ставят?

– Подойдут, на худой конец, – сказал я, скрепя сердце, – а они хоть похожи на настоящие?

– Специалист только различит.

«А ну, как различит?» – подумалось мне, и вообще не хотелось прибегать к мошенничеству – с детства не любил.

– Нет, не надо, спасибо. Поищу настоящих, заплачу хорошо.

– Что это ты вдруг деньгами швыряешь? «За езду заплачу, за нумизматику заплачу». Хороший же контракт подписал!

– Да, не жалуюсь.

– Так насчёт меня не забудь. Когда банкет?

– Банкет точно пока не назначен, а, наверное, недель через шесть.

– Договорились.

– Самое главное, чуть не забыл – паспорт, бумаги какие-нибудь. На банкет только с документом соответствующим пускают. Ксерокс цветной получше сними с подлинника, а имя, годы, губернию – я всё сам вставлю.

Разговор с Омегой, как я стану называть вслед за Германом второго своего компаньона, был довольно затруднителен. Сначала дело пошло быстро – я объяснил, что изобрёл машину времени, обозначил задачу, стоящую перед Омегой, заметил, как хорошо ему за то заплатят, сравнил условия его существования нынешнего с предполагаемыми (Омега разразился бранью в адрес начальства «ничего не выслужил, грошовая пенсия…»), но дальше всё застопорилось.

– Конечно, не справедливо, а вот окажи ты подобную услугу персоне, о какой тебе толкую – вот ты уже и владелец сотен душ.

– Чего?

– Значит – людей. Они станут работать на тебя.

– Брешешь!

– Зачем же? У тебя будут усадьбы, слуги, всякие удовольствия. Например, домашние музыканты, дорогие лошади, собаки.

– Я такое не ем.

– И правильно делаешь. Я тоже не люблю. А в те времена и никто не ел собак и лошадей, они нужны были для охоты. А что до еды, то тебя станут угощать такими яствами, какие тебе и не снились.

– Брешешь!

– Видишь, работы не много – награда велика. Тебе и не такое приходилось исполнять, а что взамен?

Омега разразился бранью в адрес начальства.

– Именно. А она даст тебе такой чин, что ты станешь господином обширных земель и множества душ.

– Чего?

– Значит – людей. Ты будешь им приказывать, и они будут повиноваться.

– А чего у них есть?

– Во-первых, экологически чистые воздух, вода, продукты, во-вторых, у них есть добронравие, усердие. У многих во всяком случае.

– Чего?

– Усердие. Это такое свойство, когда подчинённый стремится угодить начальству, более чем того требует долг. Ведь от тебя будут зависеть их благополучие, достаток, самая жизнь. Удивительно ли, что твои люди станут наперебой тебе угождать. Ты до конца дней своих будешь пресыщен всем, что может дать природа, торжество гения художеств и науки.

– В смысле?

– Говорю, не будешь нуждаться, а работы – какой-нибудь час времени. Проникнуть в дом, выкрасть, спрятать в надежном месте. Пройдёт совсем немного времени – и враги её сами отправятся на эшафот. Тогда она сможет вернуться ко двору нового императора со всеми вытекающими для нас последствиями.

Как ты считаешь, сколько тебе потребуется человек для этого дела?

Омега выругался.

– Что я за сопляк? Никто мне не потребуется. Зачем лишний народ? На роту что ли делить барыш? Зачистить домишко – плёвое дело.

– Постой, постой. «Зачистить» не годится. Я уже объяснял – её содержат постоянно под наблюдением, в комнате дежурят солдаты, имеющие наверняка приказ лишить жизни важную пленницу в случае попытки её освобождения. Это раз. Второе – убийства лиц охраны, насилия – не будут одобрены самой персоной, о которой мы хлопочем. Она имеет отвращение к преступлению и преступникам. Стать таковыми мы можем решиться лишь в случае смертельной для неё опасности, исчерпав иные способы спасти её.