Валерий Поволяев - Зорге. Под знаком сакуры

Отец Джульетты, человек наблюдательный, знал о японской армии очень много, у него имелись свои источники информации, весьма «квалифицированные», как сказали бы сейчас, а тогда говорили «надежные», способные за сотню иен выведать тайну – какого цвета кальсоны носит военный министр в зимнюю пору и могут ли японские танки плавать, поэтому Зорге охотно общался с генералом и каждый раз узнавал что-нибудь новое.

И все равно своими знаниями Зорге перекрывал Пиготта – о новинках он, например, узнавал раньше генерала и иногда делился с ним информацией.

И об оперативных секретах, связанных, допустим, с Квантунской армией, узнавал раньше, и о том, какие перестановки затеваются в японских частях, чем будут заниматься силовики, и какой курс поведет правительство в ближайшее время – все это Рихард узнавал раньше. Возможностей у него было больше, чем у представителя английской разведки генерал-майора Пиготта.

О том, что Зорге и Джульетта стали близки, папаша, конечно, догадывался, но всякий раз при встрече с Рихардом делал вид наивного агнца – так ему было удобно. И Зорге было удобно.

Немецкий военный журнал «Вермахт» попросил Зорге написать статью о японской армии – насколько она сильна, современна, победоносна и вообще, надежный ли союзник – островное государство, выспренно именуемое Страной восходящего солнца?

Из Берлина пришло соответственное письмо, Рихард прочитал его и, не скрывая удовлетворения, явился с ним прямо к начальнику центрального управления военного министерства генералу Муто. Тот расплылся в довольной улыбке.

– Приятно, когда братья по оружию интересуются нами, – и дал указание познакомить «господина корреспондента Зорге» со всем, «что есть в японской армии». – Секретов не делать, – приказал он, – от братьев у нас вообще нет секретов!

В результате Зорге узнал, что танковый парк японской армии увеличен в одиннадцать раз, артиллерийский – в четыре раза, самолетов стало больше почти втрое: раньше императорская армия имела сто восемьдесят машин, сейчас – пятьсот.

– И все это благодаря помощи братской Германии, – сказал в заключительной беседе генерал Муто, картинно поклонился Зорге: Рихард был для него представителем страны-благодетеля.

Зорге также картинно поклонился в ответ.

Но это было еще не все. Квантунская армия, вставшая стеной у советской границы и угрожающе бряцавшая ныне оружием, была увеличена в пять с лишим раз.

Было над чем задуматься.

Через некоторое время в «Вермахте» появилась статья Рихарда Зорге «Японская армия: от самураев к танковым войскам». Статья эта была встречена в Токио более чем одобрительно и очень укрепила позиции Рихарда.

Подробные сведения о том, что увидел Зорге в японских частях и как проходили маневры Квантунской армии около нашей границы, на которых он побывал, легли на стол руководителя Разведуправления РККА.

Работа продолжалась.

– Ну и как впечатления? – спросил генерал Пиготт у Зорге, когда тот вернулся из Маньчжурии, неторопливо раскурил трубку и приготовился слушать рассказ о новостях в рядах потомков самураев, находившихся в штате Квантунской армии. – Что заметило ваше острое журналистское око?

– Око заметило много чего любопытного.

– А именно, Рихард?

– В Маньчжурии японцев ныне в несколько раз больше, чем маньчжуров. Куда ни ткнись – всюду японцы в мятой военной форме, под каждым кустом.

Зорге не скрывал от генерала Пиготта почти ничего, – знал, что генерал ответит тем же самым, и разговоры их, в противовес суждениям Джульетты, были взаимно дружелюбными и легкими. Польза от этих встреч была обоюдная, результаты же, как правило, оказывались в Москве, на столе комкора Урицкого.

Клаузен показывал чудеса мастерства – наверное, не было в мире другого такого радиста, который работал бы столь интенсивно. Почерк Макса, скорость передачи, манеру стучать ключом хорошо знали и в «Мюнхене» (Москве), и в «Висбадене» (Владивостоке), и в Токио, фиксировали каждую передачу, ну а дальше те, кому на стол ложились листы со столбиками цифр, действовали по-разному: одни делали одно, другие – другое.

Полковник Осаки все чаще и чаще хватался за сердце и тяжело серел лицом, комкор Урицкий, довольно покачивая головой, отправлял донесения Рамзая наверх, к руководству Генерального штаба, а оттуда бумаги уже шли к самому Сталину.

В наследство от Бернхарда Клаузену досталась неуклюжая запыленная машина внушительных размеров – этакий локомобиль с трубой, используемый на тяжелых сельскохозяйственных работах. И если на этом локомобиле можно было еще как-то стучать ключом, то прятать его было просто невозможно: куда ни засунь, наружу обязательно высовывается закопченная труба.