Братья Швальнеры - Матильда. Тайна дома Романовых

Тогда он остался до самого утра. Утром, правда, явился градоначальник – и откуда он узнал местонахождение Его Высочества? Видимо, Сракач был прав, когда говорил, что они живут в самой маленькой из европейских столиц, судя по скорости и количеству сплетен.

–Виноват-с, могу я видеть Его Императорское Высочество?

Домашние уже привыкли видеть на пороге дома именитых особ всех мастей, чего никак нельзя было сказать о несчастном дворецком. При виде градоначальника у него, простого человека, началась нервическая икота и задергался левый глаз. Малю он очень насмешил, чего нельзя было сказать о Наследнике, который буквально вышел из себя и отчитал несчастного градоначальника, устроив ему принародную выволочку:

–Ты почему явился сюда?! Кто дозволял?!

–Виноват, Ваше Высочество, Его Императорское Величество всюду разыскивает Вас, велит срочно к себе на аудиенцию в Аничков-с.

–Ну и разыскивал бы себе далее, сюда-то зачем приходить? Откуда знал, что я здесь?! А ежели б меня здесь не оказалось?!

–Виноват, кругом виноват, Ваше Высочество! Пожалте во дворец, не погубите, Христом Богом прошу!

Ворча, Ники оделся и после теплого прощания с Малей отбыл. Она подремала еще немного и стала одеваться.

Утром после того яркого и запоминающегося вечера Маля почувствовала себя странно. Списав все на вино, которого на ранее вовсе не пила, но без которого отныне ни одно суаре с участием Наследника более не обходилось, Маля отправилась на репетицию, с которой вернулась раньше обычного и в куда более уставшем, а если точнее, разбитом состоянии. У нее непривычно кружилась голова, хотя на па-де-де грешить было бессмысленно – на сегодняшней репетиции она выполнила едва ли одну сотую обычной нагрузки, что никак не могло отразиться на ее самочувствии. Слабость сковала все ее тело, тошнота подступала к горлу, а внутри была такая тяжесть, будто она съела добрый пуд вяленого мяса. Растерявшись, Маля обратилась к своей сестре за советом. Будучи танцовщицей, она могла ране сталкиваться с такими же симптомами, и помочь Мале.

Однако, когда та пересказала ей признаки своей странной болезни, Юлия побелела и стала мучить ее наводящими вопросами.

–Послушай, у вас с Ники… уже было?

–Как ты можешь спрашивать такое!

–Поверь мне, это не праздное любопытство, это очень важно, ответь и скажи мне правду!

–Да, и не раз. Первый раз еще в Красном Селе, сразу после его возвращения из Японии.

–А когда в последний раз?

–Три дня тому.

Юлия вздохнула:

–Уж не знаю, радоваться тебе или плакать, а только все признаки указывают на то, что скоро кто-то станет матерью будущего Наследника престола!

Маля буквально опешила. Она не знала, как ей следует реагировать на сказанное, но изнутри ее исполняла радость от неожиданного открытия. Попросив сестру никому пока не сообщать об их неожиданном открытии, Маля стала неистово искать в голове ответ на вопрос, как же лучше сообщить Наследнику об этой радости, ведь в свете готовящейся помолвки с принцессой Алисой его это могло и не порадовать. Конечно, это ничего бы не изменило, и Маля так или иначе стала бы матерью его ребенка, даже если бы тот никогда не увидел и не узнал бы своего отца, но все равно событие было столь волнительным и непривычным, что для объяснения нужно было подобрать слова – а этого Маля не умела. Это, а также страх сбиться при устном изложении фактов побудило ее написать Ники письмо. Раньше она никогда так не поступала, но здесь случай был исключительный.

Трижды она начинала его и трижды рвала. И только на четвертый раз получилось нечто вроде:

«Милый, дорогой мой Ники! Ты часто говоришь о том, что нам когда-то предстоит расстаться, пусть даже только официально. Твои подарки мне очень дороги, но это всего лишь бездуховные вещи, которые не могут в полной мере отразить нашего с тобой отношения друг к другу. Иное дело было бы, если бы нас связывало что-то, что выше человеческого материального мира, имеет душу и память и несет в себе следы нас обоих. Нечто, что не может пропасть, стереться или истлеть, исчезнуть, унеся с собой воспоминания о самой сильной любви под луной. Я не могла сказать это тебе напрямую, поскольку это было бы бестактно и безнравственно с моей стороны – но, в то же время, какая женщина в глубине души не мечтает об этом? И только сейчас мне нестрашно сказать тебе об этом – потому что я получила хоть какое-то предвестие скорого счастья, которое будет подарено мне Господом при твоем непосредственном участии. Быть может, я пишу туманно, но ты не ошибся, все так и есть – радостная весть о скором материнстве стала для меня открытием и праздником, хотя все еще не точно и говорить пока еще очень рано, а все же удержать в себе эту радость я не просто не могу, но не имею права. И пусть даже ты будешь против продолжения жизни невинного существа, что появилось от нашей большой любви, я сохраню ее только для себя – чтобы, глядя на него, напоминать себе о прекрасных днях и постигнувшем меня в их продолжение дивном душевном состоянии, которое дается только по воле Господа, да и то не всегда и не всем. Прости, что сообщаю тебе об этом именно так, но не знаю, когда ты приедешь, и найду ли я в себе слова и смелость повторить то же, глядя тебе в глаза».