Марианна Федорова - Игнач Крест

* К и с т е н ь - ударное оружие: железная или костяная гиря на ремне.

* Б у л а в а - дубина с металлическим навершием.

* Ш е с т о п е р - булава, навершие которой имеет шесть или более лопастей.

Бой был выигран русскими. От обеих авангардных сотен Батыя в живых остались только Аджар и еще какое-то количество всадников, спасшихся бегством. Афанасий остановил руку князя Андрея, занесенную над одним из раненых.

- Только поганые добивают беззащитных, - сказал инок.

По льду Полы ехали медленно и тихо. Впереди неловко трусил на смирной деревенской кобыле Игнат. Когда старый рыбак поворачивался, видно было, что по щекам его текут слезы, скапливаясь в глубоких морщинах. Трефилыч не вытирал их, а лишь смахивал рукавицей. Он подгонял отстававших, с тоской глядя на сани с телом сына и двумя убитыми крестьянами. Илья лежал лицом вниз, а стрела продолжала торчать из его спины. Тело было укутано меховым пологом, как будто мертвые могут мерзнуть. Так велел рыцарь. Его мощный конь тяжело ступал за санями, на передке которых сидел Евлампий. Миша ехал рядом, понуро опустив голову. За ними бок о бок шли кони Александры и князя Андрея. Они о чем-то тихо переговаривались. Афанасий и Митрофан на всякий случай не спускали с них глаз. Следом за охотниками и крестьянами, за санями с ранеными ехал, замыкая небольшой отряд, староста Бирюк. Его медвежьи глазки не утеряли зоркости, а чуткое ухо, казалось, слышит, как под снегом пробираются полевки. Отряд двигался бесшумно. Хорошо пригнанная сбруя не скрипела. Только изредка чиркали по льду полозья да звякали копыта. Мороз к вечеру усилился и давал о себе знать. Наконец по указанию Трефилыча свернули вправо, на открывавшуюся у крутого берега довольно широкую дорогу.

Вдруг Бирюк вырвался вперед, поставил своего коня поперек дороги и поднял руку. Все остановились и прислушались. В тишине стали отчетливо слышны глухие удары копыт. Вскоре впереди показались двое верховых. Одежда выдавала монголов. Увидев русских, они повернули коней и попытались скрыться. Молодые парни из Игнатовки, еще полные боевого задора, с гиканьем помчались за ними. Впереди скакал Миша. Один из поганых выхватил саблю и попытался защищаться. Он умело отбивался. Другой уже занес саблю над головой парня, вооруженного только кистенем. Миша обернулся и одним ударом меча прикончил врага, потом он сшиб своей громадной кобылой ослабевшего коня второго монгола. Конь упал в снег вместе с всадником. Монгола схватили, связали, бросили в одну из телег с ранеными, и отряд продолжил свой путь.

Кони с трудом поднимались в гору, то и дело оскальзываясь. Внезапно посреди дороги выросла темная преграда. Отряд остановился. Игнат Трефилыч спешился и подошел к ней вплотную. Через некоторое время часть преграды медленно оттащили в сторону, освобождая проход.

- Сторожевая засека, - пояснила Александра поравнявшемуся с ней Штауфенбергу.

Проезжая через открывшийся проем, рыцарь увидел стену из толстых бревен, с подпорками изнутри, бородатые лица двух засечных ратников да блеск лезвий их боевых топоров.

Они ехали по неширокой дороге, в конце которой темнели высокие крыши нескольких домов, а между ними островерхие сплошные заборы. К деревне добрались уже затемно. Все было пустынно и тихо, даже собаки не лаяли. Полная луна освещала дома и редкие деревья, которые отбрасывали длинные тревожные тени, вызывая у Александры ощущение близкой опасности, но все было спокойно.

Остановившись около своего дома, Трефилыч спешился, широко открыл ворота, которые прямо с улицы вели в подклеть, составлявшую нижнюю часть дома; сани с телом Ильи ввезли внутрь. Где-то в глубине двора густо залаяли собаки, но тут же и замолчали. Отряд въехал во двор и спешился. Штауфенберг, проведший весь день в доспехах, верхом, тяжело, с помощью Евлампия слез с коня. Огляделся. Двор был обширным, но пустым, только кое-где виднелись какие-то строения. В окне наверху затеплился свет. На крыльце появились неслышные, как тени, женские фигуры. Из открытой двери пахнуло дымом каленных на морозе березовых дров, сухим и душистым запахом сена, острым горьковатым духом коптящейся под потолком рыбы. Рыцарь зажмурился от удовольствия. Это сочетание мирных звуков и запахов напомнило о далеком детстве на берегу Рейна, когда спускался он из замка в рыбачий поселок.

- Зови знахарку, Устинья, - крикнул Трефилыч женщине, остановившейся в дверях, - Илью убили!