Юлия Гнатюк - Игорь. Корень Рода

В ночи человек в тёмном одеянии беззвучно преодолел дувал, на некоторое время задержавшись на нём, потом так же неслышно соскользнул внутрь двора. Движения неизвестного были точны и осторожны, казалось, что это не человек в мягких кавказских сапожках и чёрном плаще а, в самом деле, лишь бестелесная тень. Изучив двор, человек в тёмном оценивающе окинул ведущую на плоскую крышу глинобитного дома деревянную лестницу, но подниматься по ней не стал, а, легко подтягиваясь на ветвях растущего рядом тутового дерева, осторожно заглянул на крышу. Здесь, разметавшись на разостланной постели, в полупрозрачной хилале до пят спала та самая женщина, что сегодня на базаре подала нищему лепёшку и виноград. Он узрел её без одеяний и обязательных платков, скрывающих густые, рассыпавшиеся по подушке волосы. Она была довольно молодой, с гибким станом и высокой грудью, очерченной тонкой тканью. В свете почти полной луны он, замирая от нахлынувшего трепетного наслаждения, некоторое время любовался очертаниями женского тела, пухлых уст и тонких пальцев. Однако едва она повернулась во сне, что-то невнятно пробормотав, человек в тёмном тут же неслышно соскользнул вниз и быстрой тенью перемахнул обратно через дувал.

На следующий день вдова появилась не мимоходом, как прошлый раз, а как-то не торопясь, как будто шла именно к нему. Она пристально поглядела в очи нищему, и от этого взгляда что-то взволновалось в душе тайного изведывателя.

– Ты аскер, ты сильный и ловкий, я видела, как ты сбил с ног крепкого уруса, а потом, как ветер, бежал через базарные ряды, отчего же ты просишь милостыню? – заговорила она. – Мне нужен помощник по хозяйству, нужно починить беседку, деревянную калитку, лестницу на крышу, ты сможешь? А я тебя буду хорошо кормить, и тебе не придётся клянчить подаяние на базарной площади, – закончила женщина свою явно подготовленную заранее речь.

– Хорошо, уважаемая ханум, я приду, как разойдётся базар, – чуть подумав, ответил нищий, скосив очи на лавку купца, к которому пожаловал очередной покупатель. Женщина довольно хмыкнула и протянула ему серебряный дирхем.

– Вот, возьми, хорошо вымойся и смени платье, – молвила она и ушла, ещё раз бросив на несчастного такой взгляд, от которого у него заколотилось сердце.

Когда бывший оборванец толкнул деревянную калитку, первый, кого он увидел во дворе, был малец лет пяти с большими карими очами. Они постояли, молча разглядывая один другого. «А ты не так проста, ханум, – подумал про себя работник, – оказывается, не только я за тобой, но и ты за мной наблюдала!»

В это время скрипнула дверь дома и показалась сама хозяйка, явно обрадованная появлению нищего, который в чистом халате и почти новой тюбетейке, мягких кавказских сапогах и шароварах из крашеного хлопка, выглядел вполне прилично. Лик её засветился, пухлые уста тронула улыбка. Руки несколько растерянно, явно не находя места от нахлынувших изнутри чувств, стали будто сами по себе двигаться, то перебирая наброшенный по-домашнему на плечи, а не надетый на голову изар, то всплеснули, будто две волны, вдруг пробежавшие лёгкой рябью по спокойной воде, то поправили большие серьги в порозовевших от волнения ушах. Свободная дурра из шерсти, надетая на оливкового цвета камиз, вышитый по круглому вороту, с положенным для женщины швом впереди, скрывали тонкий стан, но красочно расшитая тюбетейка не могла спрятать чудесные ниспадавшие тёмными волнами волосы. Рука по привычке скользнула к изару на плечах, чтобы покрыть голову и нижнюю часть лика, но остановилась, – зачем ей было прятаться от нищего у себя дома?

– Ты умеешь работать с деревом, с инструментом по дереву? У меня его много осталось от мужа, он был хорошим мастером, делал добротные лодки, и погиб в море…

Гость только молча кивнул, и хозяйка повела его в отдельное помещение, где, видимо, находилась мастерская её мужа. Она открыла одну половинку скрипучих двухстворчатых, похожих на небольшие ворота, дверей. После дневного солнца здесь казалось темно, только из расположенных почти под крышей узких окон струился свет, освещая добротный стол с разными зажимами, упорами и прочими приспособами для обработки дерева. На полках и вбитых в саманную стену деревянных кольях находился разный инструмент, под одной стеной лежали доски, а под другой какие-то мешки. Хозяйка придерживала открытую половинку двери, которая всё время норовила закрыться на просевших петлях. Гость, ещё раз быстрым и цепким взглядом окинув помещение, шагнул внутрь.