Нелли Шульман - Вельяминовы. Время бури. Часть первая. Том второй

Он пришел в кабинет Слуцкого, на совещание, через четверть часа после начала. Горская, как обычно, выглядела отменно. Черные волосы она аккуратно уложила в тяжелый узел. Женщина откинулась в кресле, юбка обнажила круглое, обтянутое шелком колено. Длинные пальцы держали чашку с кофе. Речь шла об Испании. Слуцкий расхаживал у большой карты, обводя указкой линию фронта. Республиканцы пока стойко держались под Мадридом. Начальник иностранного отдела заметил:

– От колонн Дурутти, прибывших из Барселоны, остались жалкие сотни бойцов, что нам очень на руку. Необходимо провести чистку республиканской армии от всех… – Слуцкий поморщился, – поумовцев, анархистов. Они только дискредитируют идеалы коммунизма… – отпив кофе, Горская, спокойно, предложила:

– Организуем операцию, которая выставит ПОУМ в дурном свете перед испанцами. Например, – она почесала бровь карандашом, – передадим командирам батальонов ПОУМ ложные координаты важных военных объектов, удерживаемых националистами.

Женщина, на мгновение, задумалась:

– Скажем, штаба франкистской дивизии, или, даже, легиона «Кондор». На самом деле там будет монастырь, больница, или детский приют. Последнее лучше всего, – розовые губы улыбались. Слуцкий, весело, кивнул:

– Отлично, Анна Александровна. Все равно это дети франкистов, капиталистическое отродье. Замечательная идея. ПОУМ, после такого, никогда не отмоется. Провести артиллерийскую атаку по испанским сиротам… – Горская пожала стройными плечами:

– Комбинацию не я придумала, Абрам Аронович. Мой отец подобное делал, во время польского похода. Узнав, что поляки расстреливали монастыри и детские приюты, крестьяне переходили на сторону Красной Армии, – Ежов покуривал, рассматривая ее свежее лицо. На коленях у Горской лежали бумаги. Она опустила серые глаза, просматривая стопку.

Анна изучала расшифрованную радиограмму от генерала Котова, из Мадрида. Операция «Невидимка» была почти готова. Исполнение наметили на следующий год. «Невидимкой» в иностранном отделе называли похищение американской сторонницы Троцкого, Джульетты Пойнц. Женщину собирались привезти в Москву, для получения подробной информации о близких к изгнаннику людях. «Невидимка» была, всего лишь, малой частью «Утки», организации убийства Троцкого, но акции придавали большое значение. Пойнц должна была указать на тех, кому Троцкий доверял, кого пускали в его дом. Эйтингон уезжал в Нью-Йорк. Анна подозревала, что он отправится туда не один.

– Паук тоже будет в городе, – читала она, – он поможет в проведении акции.

Пауком окрестили агента НКВД в Вашингтоне. Анна понятия не имела, кто он такой. Она только могла, перебирать двенадцать имен, из списка, лежавшего в хранилище Салливана и Кромвелля. Среди двенадцати значился ее кузен Мэтью, и Меир Горовиц, тоже родственник. Кузен, по досье, работал в генеральном штабе, другой мистер Горовиц был агентом ФБР. Остальные десять человек тоже могли стать «Пауком». Среди них имелись офицеры, дипломаты, и журналисты.

– Кто угодно… – мучительно, размышляла Анна. В декабре ей надо было отправить очередное письмо в юридическую фирму. Вся корреспонденция, посылавшаяся из Советского Союза, за рубеж, перлюстрировалась, однако Анна была спокойна. До декабря она собиралась оказаться либо в Цюрихе, с мужем, либо во внутренней тюрьме НКВД. Письмо, так или иначе, все равно бы ушло в Нью-Йорк. За него Анна хотела купить жизнь дочери.

Она отложила бумаги. Вечернее платье серого шелка, висело в гардеробной, в Доме на Набережной, рядом стояли туфли на высоком каблуке. Вскинув голову, Анна безмятежно посмотрела в темные, пристальные глаза Ежова.

Марта никогда не ходила пешком по Москве, хотя они с матерью бывали в музеях и театрах. Марта видела «Баню» и «Даму с камелиями», у Мейерхольда. После «Оптимистической трагедии», в Камерном театре она, восхищенно, сказала:

– Мамочка, это ты! Ты Комиссар. Товарищ Вишневский служил в Каспийской флотилии, пулеметчиком. Значит, он мог тебя встретить.

Ведя машину к Дому на Набережной, Анна покраснела:

– Не я, а товарищ Рейснер, покойная жена товарища Раскольникова. Она с нами в десант ходила, в Энзели… – дворники счищали снег с ветрового стекла эмки. Анна вспоминала жаркую ночь на Каспии, запах гари от пылающих английских судов, медленно погружавшихся в море:

– Мы тогда вчетвером сидели… – эмка въехала на Большой Каменный мост, – Лариса умерла, Федор сейчас в Болгарии, полпредом. Он женился, во второй раз. Интересно… – Анна свернула к шлагбауму, закрывавшему вход в арку, – если меня расстреляют, Теодор женится? Если он сообщил в Москву, что я была близка с Троцким? Его послали в Испанию, чтобы фрау и фрейлейн Рихтер могли спокойно исчезнуть из виду, – охранник проверил пропуск Анны, шлагбаум поднялся.