Стивен Сейлор - Империя. Роман об имперском Риме

С концом республики и началом автократического правления сюжетная линия изменяется. Классовые конфликты и герои, как и злодеи-одиночки, уходят в прошлое. Во главу угла встают императоры: их личности, семьи, сексуальные привычки, зачастую яркая и насыщенная жизнь, а иногда и кровавая смерть. История Рима превращается в череду биографий тех, кто правил империей. Все прочее второстепенно.

Нет ничего страшного в том, что император окажется в центре повествования, как у Роберта Грейвза в романе «Я, Клавдий» или у Маргарет Юрсенар в «Воспоминаниях Адриана». Но автократии, при которых вся власть сосредоточена в руках весьма и весьма немногих, когда даже храбрейшие полководцы зависят от каприза господина, а лучшие поэты расточают талант на лесть, не порождают тех выдающихся героев, которые действуют в «Риме», как то Кориолан или Сципион Африканский. Наоборот: лишенные всякой надежды повлиять на ход событий и даже на собственную судьбу, люди ищут за бвения в зрелищах, а силы черпают в колдовстве; иные же погружаются во внутренний мир, стремясь к умственному или духовному просветлению, не ища воинской славы и сторонясь политической деятельности. В таких условиях рождается история, совершенно отличная от той, что представлена в «Риме». Герои и злодеи уступают место искателям и выжившим.

Сегодня многие сравнивают Рим с Соединенными Штатами, но жизнь в Римской империи скорее похожа на репрессивное существование в Советском Союзе. Советская империя так и не обрела ни Траяна, ни Адриана, но Сталина легко уподобить Домициану.

Читатели «Империи», желающие ознакомиться с перво источниками, могут начать со Светония, который написал биографии первых двенадцати цезарей, от Юлия до Домициана. Плутарх создал жизнеописания Отона и Гальбы. Тацит в «Анналах» и «Истории» охватил период от Тиберия до года четы рех императоров (69-й). Современники не оставили нам биографий Нервы и Траяна, но нить обретается вновь в коллективном труде под названием «История Августов» [38], где говорится об Адриане и его наследниках. Впрочем, с учетом предвзятости и методов античных авторов есть основания сомневаться в достоверности каждой из работ, и современные историки продолжают осмысливать сочетание правды и вымысла.

Еще один важный источник – труды Диона Кассия, хотя из тех книг его «Римской истории», что охватывают период после Клавдия, дошли до нас только фрагменты и сокращенные версии. В «Иудейской войне» Иосифа Флавия описан жестокий конфликт между Римом и Иерусалимом. «Естественная история» Плиния полна исторических деталей – будем надеяться, что более достоверных, чем его научные наблюдения. Письма его племянника, Плиния Младшего, предоставляют нам живое описание современной ему эпохи, включая извержение Везувия, параноидальное правление Домициана и политику «не спрашивай – не скажут», которую Траян проводил в отношении неудобных христиан. Главным источником, по которому можно судить о жизни Аполлония Тианского, является затейливый отчет Филострата, который жил сотней лет позднее; задуманный как биография, он больше похож на роман.

Многие исторические детали и картины обыденной жизни донесены до нас поэтами и драматургами. В эпоху Августа нам помогают Вергилий, Гораций и Овидий; в правление Нерона – Петроний, Сенека и Лукан; во времена последующих императоров – Квинтилиан, Марциал и Ювенал.

Шутка об одном тридцатилетнем вместо двух пятнадцатилетних взята в древнейшем из известных сборнике анекдотов – греческом тексте под названием «Филогелос» («Любитель посмеяться»). Я впервые услышал ее от Мэри Бирд в 2008 году в Калифорнийском университете, где она выступала с ежегодными лекциями по античной литературе. В первоисточнике не упоминается Траян, но шутка ему под стать. (В дальнейшем император Юлиан сам пошутил о Траяне в своем сатирическом произведении «Цезари»: «Зевсу лучше быть начеку, если он хочет удержать Ганимеда!»)

Действующий в романе софист Дион Прусийский больше известен как Дион Христосом (Златоуст – эпитет, которым его наградили впоследствии). Именно Дион сообщает нам в двадцать первой из своих речей, что евнух Спор имел некое отношение к смерти Нерона, который в противном случае мог остаться у власти. Вот перевод с моим курсивным выделением: «Но погубила его все-таки эта нечестивая связь с евнухом. Ведь этот евнух, рассерженный на него, рассказал о намерениях Нерона его свите, и те, отступившись от него, постарались всеми средствами от Нерона отделаться. Как было дело, правда, и по сей день еще не ясно. Что же касается всего остального, то ничто другое не помешало бы ему быть у власти и дальше, судя по тому, что еще сейчас все хотели бы, чтобы он был жив» [39].