Олег Яковлев - Всей землёй володеть

– Не довольно ли тебе носить траур? – хмуря чело, обратился Всеволод к Марии. – Немало лет ведь прошло. До скончания дней, что ли, будешь убиваться по почившему отцу и в чёрных одеждах ходить? Не монашенка пока ещё!

Ромейка гордо вскинула голову.

– Не смей так со мной! – вскричала она, топнув ногой. – Ненавижу! Ненавижу! Варвар! Дикарь! Скиф! – захлёбываясь от злости, бросила она ему в лицо и с остервенением сорвала с головы повойник. Рыжие распущенные волосы упали ей на плечи.

Обычные холод и высокомерие уступили внезапно в душе её дикой, страстной злобе и ненависти. Всхлипывая, вздрагивая от рыданий, княгиня стремглав вылетела из палаты.

Всеволод почувствовал в этот миг с предельной ясностью – всё, ничего у них с Марией больше не будет. И так после рождения Анны ни одной ночи, ни одного дня не провели вместе. Да и Анна – по-домашнему прозвали её Янкой…

Всеволод вспомнил, как подошёл к нему однажды противный чёрный евнух [176] Чёрный евнух – темнокожий евнух, но необязательно негроидной расы. – слуга верный из верных – и тихо шепнул на ухо:

– Из последних скопцов, которые присланы из Царьграда, один – совсем не скопец. Ночами бывает он у твоей княгини.

– Ты уверен в этом? – спросил после долгого молчания потрясённый князь.

– О, сиятельный архонт [177] Архонт ( греч. ) – князь, правитель области, наместник. ! Разве позволил бы я вложить в твои уши ложь?! Клянусь, это правда! – затрясся от страха евнух.

– Хорошо, верю тебе. Кто этот человек?

– Ангеларий. Кто он на самом деле, я не знаю точно. Но похоже, он из знатного рода.

– Хорошо. – Князь задумался. – Вот что. Сделай так… Чтобы его не было.

– Я понял, архонт. Его не будет. Ты о нём больше ничего не услышишь. – Издав короткий смешок, евнух исчез за дверью.

…Неприятный разговор породил в душе сомнения: а его ли дочь Янка? Смотрел на растущую девочку с пристальным вниманием и находил в ней некоторую схожесть с тем самым «внезапно пропавшим» по его велению лжескопцом. Вот, выходит, какова Мария.

«Ты заплатишь за свои слова!» Что же, она сдержала свою клятву.

«Коварная хитрая ведьма! Ничего, приручу тебя!» – Всеволод в ожесточении сжал кулаки. Обмороженные персты пронзила боль. Вскрикнув, князь смачно выругался.

Вдруг подумалось о Гертруде, сердце забилось в радостном предвкушении неземного блаженства. Но возможно ли оно? Грех ведь думать о таком! Но захотелось отбросить, отмести прочь сомнения и колебания. Если бы не смерть Игоря и не набег Искала, он бы, наверное, затеял ту охоту, про которую она тогда говорила. И сейчас ещё не поздно. Вот только оправится сначала он от ран и ушибов. Надо будет послать гонца.

«Того самого евнуха, – ударило в голову. – Этот не выдаст. Повязан со мной кровью. Кровь сплачивает людей крепче всякой клятвы».

Всеволод вздрогнул, ужаснувшись этой мысли.

Снег сыпал и сыпал, непрестанно, нескончаемо, заметая тропы, дороги, залепляя глаза возничим и гридням. Кони шли медленно, возницы устали подгонять их плетьми. Всеволод, развалившись на кошмах в возке, подрёмывал, искоса бросая взгляд в крохотное окошко. Но там всё было, как и час, и два назад – серое пасмурное небо, кроны сосен с шапками снега, сугробы, скованные льдом узкие ленточки рек.

На лавке спал, поджав ноги и накрывшись чёрным суконным плащом, евнух. Рядом с ним потягивал из кружки хмельной мёд молодой боярин Ратибор.

– Скоро ль доедем, княже? – спросил он нетерпеливо, набрасывая на плечи тёплую медвежью шубу. – Длани чешутся, ловитвою б поразвлечься.

– Успеешь. – Всеволод начинал жалеть, что взял в попутчики этого молодого удальца и рубаку. Лучше бы с Хомуней ехать – тот тих, неприметен, не будет вот так во всё лезть и задавать глупые вопросы. А может, и правильно он решил? Хомуня – сакмагон, лазутчик, догадается, узнает, о чём не следовало бы ему знать. Ратибор – не такой, кроме охот и битв, ни о чём не думает. И об их с Гертрудой делах вряд ли он что проведает.

Возок сильно тряхнуло, кони понеслись вскачь, под гору. Ввысь с карканьем взмыла стая ворон. Они въехали в какое-то селение с убогими, покосившимися хатами. Из печных труб густо валил в сизое небо дым.

– Тпрууу! – громко прокричал возница.

Кони, круто остановившись, замерли на месте. Евнух, изрыгая ругательства, полетел с лавки на пол.

– Холопы! Ездить не умеете! Жалкий раб! – пропищал он возничему, высунувшись и грозя маленьким кулачком.