Людмила Гордеева - Иоанн III Великий. Исторический роман. Книга 1, часть 1—2

Дмитрий Борецкий очнулся от того, что кто-то сапогом пнул его в бок.

– Этот тоже стонет, – услышал он голос, – знатный, видать, богатый! Может, очухается! Хорош пленник! Гляди, какие доспехи – с золотом и серебром, а меч-то, меч…

Дмитрий почувствовал, что у него вытаскивают из-под руки его драгоценный меч и инстинктивно схватил его. Открыл глаза и увидел над собой двух пеших и одного конного воина. Тут же вспомнил, что во время боя, когда он попытался оказывать сопротивление, кто-то сзади ударил его по голове то ли палицей, то ли топориком – прочный шлем спас от гибели, но он, видимо, потерял сознание и свалился с коня. Страшно болела голова, хотелось пить.

– Вставай-ка, изменник и сын изменника, – добродушно обозвал его один из воинов, довольный, видимо, благополучно завершившимся боем и потому не имевший особой охоты браниться. – Пошли к нашему воеводе, познакомишься! Ты, видно, их круга птица. Вот уж получишь теперь и славы, и почестей по самую макушку, – продолжал балагурить он, помогая новгородскому воеводе подняться, и, видя, что тот шатается, поддержал его левой рукой за плечо. В правой он держал тоже, видно, трофейный дорогой меч; свой болтался у него на боку в ножнах. Второй москвич, молча, шел рядом, поглядывая по сторонам и ища себе новую добычу. Увидев в стороне убитого, хорошо обряженного воина, он забрал у него нож и пояс – законную добычу. Шлемов и другого боевого наряда у победителей было явно достаточно, – они не трогали этот обычно тоже ценимый трофей.

Воины Холмского потихоньку стекались с пленными и с добычей к берегу, на котором немногим более часа назад начинался бой. Сюда уже переправили через реку и обозы – так же легко, как и само войско. Князь Данила с проводником еще раз прошли реку туда и обратно, и даже проводник, исходивший здесь не одни сапоги, удивлялся:

– Надо же, как обмелела?! Отродясь такого не было! Тут обычно летом по грудки бывает. В самую жару – по пояс остается. Но чтоб вот так совсем усохло!? Это уж, точно, Господь на новгородцев прогневался!

Лето действительно выдалось на редкость засушливое. Как ни молили новгородцы дождя-защитника, он так с самой весны ни разу и не закапал. В результате войска великокняжеские шли по обычным болотам, как посуху, переправлялись через реки, как по мосткам, не замечали мест, где в обычное лето разливались озера, засасывали болота. Вот, и Шелонь – одна из самых полноводных рек новгородских – подвела…

Громкий трубный глас возвестил над Шелонью и над усыпанным трупами полем победу, бойцы сошли с коней и, установив рядом со знаменами образа Спасителя и Пресвятой Его Матери, прямо под открытым небом совершили молебен. Подсчитали трофеи. Оказалось, взяли около тысячи семисот пленников, в том числе знатнейших детей боярских и посадников Дмитрия Борецкого, Василия Казимира, Кузьму Григорьева, Матвея и Василия Селезневых и других. Захватили обоз с добром и продуктами. К государю помчался гонец Иван Замятия с радостной вестью, что передовой отряд Холмского фактически решил судьбу всего похода, разбил главное войско новгородское на Шелони, и путь к Новгороду открыт. Пленные и обозы были отправлены к государю в Русу, а Холмский со своим отрядом, не встречая уже никакого сопротивления, двинулся к Нарове, опустошая по пути новгородские села.

Известие о столь быстрой и легкой победе воодушевило Иоанна и его окружение. Как водится, отслужили молебен, отблагодарили Бога за помощь и, с удобствами расположившись в Русе, которая начала уже отстраиваться после пожара, стали ждать вестей из Новгорода, от других своих полков. И вскоре очередной гонец сообщил, что московские воеводы Василий Образец и Борис Слепой разбили на Двине новгородского воеводу Василия Шуйского-Гребенку. Тот же гонец рассказал и о подробностях ожесточенного сражения, которое продолжалось целый день. Москвичи убили трех знаменосцев и захватили новгородскую хоругвь, а сам воевода новгородский, израненный, еле сумел спастись в лодке: бежал с товарищами в Холмогоры, а оттуда в сам Новгород. Таким образом, великокняжеские полки покорили всю двинскую землю, привели ее жителей в подданство Москвы, значительно расширив территорию Руси.

Однако следующая весть возмутила Иоанна. Новгородцы, напуганные жестокостью московских войск, переругавшись и перессорившись, вместо того, чтобы воспользоваться опасной грамотой и начать переговоры о мире, решили обороняться. Пожгли собственные посады, приготовили пушки и ждут нападения. Разозлившись, Иоанн приказал казнить четверых знатнейших своих пленников, активных сторонников Литвы, в том числе марфиного сына Дмитрия Борецкого. Великий князь уже провел расследование, допросил не только своих пленных противников, но и сторонников, которых оказалось тоже предостаточно. Теперь он хорошо представлял, кто из его врагов чем занимался и чего достоин. Шестерых приказал оковать в железа и отвезти в Коломну в заточение, других – в тюрьмы московские, некоторых простых людишек, насильно втянутых в войну, велел отпустить по домам.