Виктор Рубцов - Утро любви

Мать пришла домой, как убитая, больше всего страдая от обиды и унижения за мужа, много лет честно проработавшего трактористом в одном хозяйстве… Не разуваясь и не раздеваясь, прошла в спаленку. А там, словно подрубленная, рухнула на кровать, забилась в горьких рыданиях. С тех пор и стала ее мучить гипертония, дополненная каким-то психозом. Мужа она пережила ненадолго. Умерла от инсульта прямо в коровнике во время дойки после того, как поругалась со скотником, не вычистившим загон и не задавшим сена коровам. Лиза в то время училась в девятом классе, младший брат – Митя – в пятом. Поначалу их хотели определить в максимовский приют или в детский дом. Ограничились установлением опеки, потому, что Лиза наотрез отказалась от того, чтобы ее и брата куда-то определяли. Она смело заявила председателю и директрисе школы, что уже не маленькая. Пенсии, назначенной за родителей, ей хватит, чтобы не умереть с голоду и продержаться до тех пор, пока сама не отучится и пойдет работать в колхоз. Впрочем, на каникулах она уже трудилась на ферме, подменяя заболевшую соседку – бывшую напарницу матери. Заработала себе денег на пару платьишек, да брату – на джинсы и ботинки. Все свободное время проводила на огороде. Митю полоть траву и рыхлить рядки картофеля не заставляла. Думала, мал еще, пусть, хоть он побегает с друзьями на улице или рыбу поудит на Самарке. А то, какие у него останутся воспоминания от детства? Но, когда узнала, что из-за баловства на реке, тот чуть не утонул, перевернув вместе со своим дружком Володькой постепенно раскачанную ими лодку, запретила ему ходить на реку. Придумывала всякие задания по дому, чтобы отвлечь от мальчишеской вольницы и держать его подле себя. Митька от этого страшно мучился, любое покушение на свою свободу воспринимал в штыки и становился таким несносным, что у Лизы едва хватало терпения, чтобы не поколотить его в моменты семейных баталий. Так что хлебнуть с ним, если не горюшка, то беспокойств и хлопот, Лизе пришлось с лихвой. Мать, когда та была жива, он побаивался и слушался. А вот Лизу – ничуть. И лишь только, когда после очередной сестринской выволочки увидел, как она горько и безутешно плакала тайком, уйдя с огорода в дом, почувствовал в горле ком, и осторожно приблизившись к ней на босых ногах, нежно погладил сестру по темным волосам. А потом, как ягненок, занекал: "Не, Лиз, не плачь, не, я больше не буду баловаться…" Слезы накатились ему на щеки, а голос был таким жалобным, что сердце девушки дрогнуло. Она заключила брата в жаркое объятие и приласкала: "Да я не плачу, это я так, занозу в палец загнала, болит»! … А потом они пили чай и смотрели телевизор, и снова чуть не поссорились. Лизе хотелось досмотреть очередную серию из латиноамериканского сериала про любовь. А Митя настаивал на том, чтобы включили российский канал, по которому транслировали матч "Крыльев Советов" с "Аланией". Ссора не состоялась только из-за того, что на огонек к ним заглянула соседка тетя Люба, снова прихворавшая и попросившая Лизу выйти вместо нее на ферму. "Ты чего это воюешь со старшей сестрой? – пристыдила она Митяя, – она же тебе сейчас за мать и отца. Вот выйдет замуж, или уедет учиться после окончания школы, что будешь делать?"

– Ничего! – насупился Митя. – Сам буду жить.

– Эх, ты какой лихой, с-а-м ж– и-ть, – закачав головой, почти нараспев протянула слова тетя Люба. И щи сам приготовишь, и штаны сам постираешь?

– А че, если надо будет, и постираю. – самоуверенно и недовольно пробурчал из под носа Митя, кося глазом в сторону незванной соседки.

– Ох, Митянь, Митянь, смотри, чтоб потом локти кусать не пришлось, береги сестру, она теперь твоя опора.

Митя и без соседки понимал это. Поэтому слова взрослой женщины его только раздражали, задевая за больное. Словно та лишний раз хотела напомнить о смерти родителей, насыпать соль на рану… За всяческие напоминания и нравоучения он и не любил тетю Любу. А еще за то, что та его как-то отхлестала крапивой, когда он вместе с друзьями забрался к ней на рядки клубники. Она подстерегла их за кустом в конце огорода. Когда они, налакомившись ягодами, озираясь, приблизились к тыну, внезапно выскочила из-за лозняка. И тут же принялась отхлестывать пацанов, приговаривая: "Вот вам за воровство, вот вам, разбойники"! И так далее, и в том же духе. Правда, сильно не злилась и отхлестывала легко, памятуя о том, что в детстве вместе с подружками и сельскими мальчишками занималась тем же, чем и эта детвора. Но Митяй тогда разозлился и решил, во что бы-то ни стало, отомстить злой, как он думал, соседке.