Виктор Рубцов - Утро любви

Вторым, средним сословием римского общества были всадники (название это сохранилось с тех древнейших времен, когда член этого сословия должен был иметь средства на содержание боевого коня. Их имущественный ценз равнялся 400 тыс. сестерциев). (Однако! – тоже помечал на полях Юрий Гаев. – И сколько их было! Да с какими деньгами – этих средних, составлявших опору римского общества! У нас критерии насчет того, кто относится к высшему, кто к среднему классу, резко изменились в сторону их занижения по уровню доходов и общего благосостояния. Ведь на один сестерций тогда много чего можно было купить, не то, что на современный доллар, тем более рубль… Сестерций приравнивался к 400 граммам золота!).

Наконец, третьим и низшим сословием римского общества оставался народ – крестьяне– ремесленники, городская чернь. Многие из них, будучи неимущими, составляли как бы свиту сенаторов и богачей и кормились их подачками. Эти люди назывались "клиентами" своих патронов. (Без комментариев! – написал по этому поводу на полях записок древнеримского хронографа Юрий Гаев. – А то, так и напрашивается по отношению к России определение – "Страна клиентов".). Жители Рима периодически собирались на народные собрания (на Марсовом поле перед городской стеной). Здесь народ должен был выбирать голосованием всех должностных лиц, вплоть до консулов. Голосование велось "по трибам"; народ был расписан на 35 округов, триб, и каждая триба подавала свой отдельный голос. В эпоху республики народное собрание представляло собой реальную политическую силу, и народ немало наживался, получая взятки с кандидатов (Сейчас разучились, только "политтехнологи" пользуются… – пометил Юрий Гаев.). В эпоху империи роль его свелась на нет и он только подтверждал кандидатуры, назначенные императором и одобренные сенатом (А вот это точно, как у нас. – Снова не удержался от собственной оценки Юрий Гаев).

Требованием обедневшего римского простонародья было "хлеба и зрелищ!"

Даровыми (или удешевленными) раздачами хлеба распоряжались часто сами императоры; поразить народ зрелищами или пышными постройками стремился каждый, кто искал популярности ради карьеры. Зрелища обычно бывали трех видов: в театре (под открытым небом, зрительские места полукольцом вокруг сцены) – комедии-фарсы, "мимы", сцены обычно из повседневной жизни. В амфитеатре ("двойной театр", тоже под открытым небом, зрительские места полным кольцом вокруг арены) – травля зверей и гладиаторские бои. В цирке (длинный стадион между двумя римскими холмами) – скачки колесниц. В порядке особой роскоши устраивались "навмахии", инсценировки морских сражений в специально вырытых прудах.

Молодой римлянин первые шесть лет своей жизни рос на попечении матери и нянек, а затем начинал учиться. Учение было трех ступеней и все сводились к тому, что в наших школах называется "развитие речи": как на родном латинском языке, так и на необходимом для культурного человека греческом. Вначале "литератор" (он же "грамматист") учил мальчика начаткам чтения, письма и счета. Эту школу проходили все, неграмотных в Риме почти не было (полуграмотных – сколько угодно) (Тоже, как у нас, – снова записал Юрий Гаев). Затем "грамматик" занимался чтением с сопутствующими пояснениями классических авторов (из греческих – Гомера, из латинских – Энния, Теренция, потом Вергилия и др.). Здесь исследовались тонкости языка и стиля, а заодно – мифологии, астрономии, истории – всего, о чем хотя бы мимоходом упоминалось в читаемых текстах. Наконец, "ритор" переходил от обучения пассивному слову к обучению активному слову – к сочинению речей на вымышленные темы, вначале простые, потом сложные до вычурности. Тем, кто хотел сделать карьеру на штатском поприще, в суде и сенате, такие упражнения были драгоценны. (А наши тоже не спят, вон в организации "Новая цивилизация" тем же занялись, молодцы! Но все-таки не верным курсом идем, товарищи! – еще одна пометка на полях, сделанная Юрием Гаевым, за которую библиотекарь ЦБС настучала на него своей заведующей, а та, оставаясь тайным осведомителем органов безопасности, – патрону из райотдела ФСБ. А тот, как водится, занес Юрия Гаева в список неблагонадежных и не лояльно настроенных к власти, стало быть, потенциально опасных, и планировал в будущем создать ему немалые неприятности по службе. Благо, никакой замены для молодого зоотехника ни в его селе, ни в райцентре не было. Да и общался он только с книгами. А, кроме того, с коровами, ну, еще – с колхозной дояркой Елизаветой). В возрасте около 16 лет для древнего римлянина отмечалось совершеннолетие: юноша менял отроческую тогу с цветной каймой на белую взрослую и отныне начинал всерьез готовиться к будущей государственной карьере. И не только для того, чтобы, таким образом, приобрести средства и даже богатства, но и принести пользу своей стране. Как были наши помыслы чисты, когда мы в жизни только начинали!..