Александр Идоленков - Подвиг бессмертия. Книга первая. Откровение

С этими словами он приглушил водой костёр и повернул шампур.

– Нужно обязательно обыскать бандюг и отвести их в сельсовет, – предложил Степан.

– Сейчас я это сделаю, – обрадовался Даниил.

Но в карманах у них, к сожалению, ничего не было. Выше на пригорке Данилка заметил скрытый шалаш, изготовленный из молодых срубленных берёзок, в котором, вероятно, отдыхали воры, там, возможно, были дополнительные улики. Даниил сделал вид, что не заметил шалаша, и промолчал. Через минуту он предложил Степану:

– Ты веди бандитов в сельсовет, а я останусь заготавливать дрова. Боюсь, мы получим с тобой взбучку. К полднику приедет папаша за дровами, а грузить нечего.

– Ладно, я согласен на ничью, – пошутил Стёпа.

Он отвязал пленников от дерева, взял шампур с мясом, финки в качестве вещественного доказательства и приказал идти вперёд, туда, куда он укажет. Процессия тронулась, но у бандита, который получил лёгкий удар обухом топора по крестцу, нога болела, и он продвигался с трудом, сильно хромал, издавая матерную брань при каждом шаге. Видя такую неурядицу, Степан приказал больному вору опираться на здорового бандита. Дело поправилось в лучшую сторону, а вскоре и вообще выправилось. Мнимый больной перестал хныкать, а потом и вовсе без поддержки шёл, не хромая. Видимо, симулировал, надеялся на какую-либо оплошность Степана, чтобы удрать.

В сельсовете пришлось задержаться до самого вечера. Хорошо, что следователь не успел укатить в город. Здесь у него оставалась какая-то мелкая тяжба между крестьянами, и они спаивали его, переманивая каждый на свою сторону. Следователь, правда, пил мало, тогда они выкатили дальнюю артиллерию – познакомили его с молодой вдовушкой. Вот она, по совести сказать, не поддерживала ни одну из сторон, но свой интерес блюла с честью. Следователь обещал рассмотреть её кандидатуру на должность домашней секретарши. Интересно бы посмотреть, каким образом он избавится от той, которая находится дома в его квартире. Но это, в принципе, не относится к делу Стёпки. Он уже начинает задумывать в будущем, в виду своей неудовлетворённости работой фемиды, иметь как можно меньше с ней отношений. Будет спокойней и безопасней.

Увидев перед своими очами учителя, следователь быстро заморгал своими непонятно какими глазами, больше бесцветными, и, помолчав, спросил:

– А ты Долин? Кажется, так твоя фамилия? Правильно я говорю? Правильно. Что на этот раз тебя принесло ко мне? Какие фортеля раскопал на сей раз?

– Ваша фамилия, если не изменяет мне память, Пацаев? Спиридон Спиридонович, я не ошибся? – вместо ответа задал свой нелепый вопрос Степан, подражая следователю. – Так вот, уважаемый Спиридон Спиридонович, я доставил вам подлинных воров, пойманных мной лично, укравших козу у Лупызина Митяя, вернее Дмитрия. А это вот вам и вещественные доказательства – финки и мясо козы. Прошу вас, многоуважаемый Спиридон Спиридонович, составить протокол и отпустить меня домой…

Как только Степан удалился на значительное расстояние, Даниил по-хозяйски сложил оставшееся жареное мясо в сумку и быстрым шагом, почти бегом направился в сторону шалаша. Отверстие в шалаш было очень узким, пришлось пролазить на четвереньках. С минуту глаза привыкали к полумраку. Наконец, его взору предстало убранство этого убогого убежища. На земляном полу лежали мелкие еловые и сосновые ветки. Сверху они были укрыты толстым слоем сухого сена, на котором лежали четыре шерстяных совершенно новых одеяла. В головах валялись рюкзаки, набитые соломой. У Даниила голова поплыла кругами при виде такого богатства. Что-то мерзкое, низменное медленно рождалось в его голове. Всё это должно принадлежать ему одному. Он напрочь забыл, что он струсил, и только благодаря Степану всё это попало к нему в руки. Данилка стал лихорадочно искать причину, по которой он имел право обладать имуществом бандитов. И он нашёл-таки эту самую триклятую причину. Она заключалась в том, что Степан никогда не возьмёт чужого для себя лично, но обязательно сдаст или в сельсовет, или в милицию. А там сплошное жульё, моментально всё оприходуют в пользу нуждающимся детям Германии. Или хуже, индусам, но только не своим. Свои крепкие, закалённые и сильные, как дети, так и взрослые. О стариках и говорить нечего. Они стальные, эти старичьё, особенно двужильные старухи. Ей бы пора и на отдых, а она, смотришь, волокёт какую-то поклажу своим воронятам, а сама еле передвигает ноги. Они не привыкли к роскоши и даже не знают о её существовании. Таких бы людей в Англии королева в музеях держала, а у нас на них пашут, оттого мы и сильны.