Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга третья. Том первый

На вилле имелся винный погреб, но Полина привыкла к подаркам:

– Я привыкла не задавать вопросов, – на антикварном китайском столике тикали серебряные часы, – привыкла верить каждому его слову…, – она видела и родинку на плече и старый шрам на левом боку:

– Его ударила кинжалом моя мать, – Полина боролась с тошнотой, – почему мне никто ничего не рассказывал? Я выросла в неведении о случившемся до моего рождения и после него…, – теперь она знала, что могила ее матери – только фальшивка:

Девушка закусила губу:

– Папа и Маленький Джон оберегали меня, а Иосифу на мои чувства наплевать. Но пусть лучше так, чем ходить вокруг да около…, – у бассейна Полина едва успела ахнуть. Кузен носил потрепанные штаны хаки и тропическую рубашку:

– Заткнись и слушай, – Иосиф оглянулся, – у меня есть всего пять минут, поэтому говорить буду я, – за пять минут Полина узнала больше, чем за последние пять лет:

– Он назвал меня нацистской подстилкой, – кузен не стеснялся в выражениях, – такой же, как моя мать, – Иосиф заметил:

– Она сбежала от твоего отца к фон Рабе, едва он поманил пальцем. Но тебя никто не манил, – Иосиф окинул Полину брезгливым взглядом, – ты сама раздвинула ноги перед убийцей евреев, – он добавил:

– Твоя мать пропала без вести после венгерских событий. Наверняка, ее арестовали и расстреляли русские, которых она предала, как предала она всех, включая тебя, – он выпустил дым в лицо Полине, – ты была ей не нужна, она оставила тебя позади, как мусор, – Полина боролась со слезами:

– Сюда приехал Маленький Джон, – ей стало мучительно стыдно перед братом, – здесь Виллем и Джо, – девушка подышала, – они читали мою книгу, – к горлу подступила рвота, – и папа тоже читал, – Иосиф велел ей спуститься на пристань в три часа ночи:

– У тебя появился шанс, – бесцеремонно сказал кузен, – но если ты не уедешь с нами, а останешься здесь, ты больше не увидишь семьи. Никто тебя больше искать не собирается, ты все равно, что мертва, – он добавил:

– Охранники и твой…, – Полина покраснела от крепкого словечка, – будут заняты, я отвлеку их внимание, – она не спрашивала, что случится с мирно спящим Максом:

– Понятно, что, – Полина осторожно пошевелилась, – они приехали не только за мной, они приехали убивать, – о ребенке она не думала:

– Может быть, я ошиблась, – Полина уговаривала себя, – и никакого ребенка нет. Но, может быть, и они тоже ошибаются…

Ей оставалось только все проверить. Часы лежали на расписанном золочеными драконами столике. Китайский лак немного облупился:

– Словно на комоде у тети Марты…, – Полина заставила себя встать, – она рассказала Иосифу о шрамах и родинке, и о гравировке на часах, – девушка не хотела смотреть в сторону Макса:

– На самом деле он на десять лет старше, – вспомнила Полина, – ему не пятьдесят, а шестьдесят. Это еще одна его ложь. Вся моя жизнь оказалась ложью, – Аттила приподнял голову, но опять задремал, – от начала до конца, – Полина много раз видела стальной хронометр Макса:

– Но сзади нет никакой гравировки, – она аккуратно взяла часы, – хотя надпись могли скрыть…

Стеклянное пространство встроенной в спальню ванной отливало теплым светом:

– Он мог купить хронометр с рук, – Полина цеплялась за любое объяснение, – но зачем ему старье, у него есть деньги на сотни ролексов, – она носила платиновые дамские часы, – деньги, полученные за золотые зубы, вырванные у мертвых евреев, – шоколад подступил к горлу. Полина сдержала кашель:

– Где мои маникюрные ножницы, – она зажала часы в руке, – гравировка должна быть на корпусе, – девушка накинула на плечи легкий халат.

Лезвия ножниц вошли в зазор. Полина покачала хронометр. Металлическая крышка упала на мраморный пол. Девушка застыла с ножницами наперевес.

Надпись сделали старомодным, готическим шрифтом: «Maximilian, ein Freund und Verbündeter im Kampf». Раскинувший крылья орел держал в лапах свастику: «Князь Боргезе, Рим, 1943». Полина не успела сунуть часы в карман халата:

– Он не улыбается, – пронеслось в голове у девушки, – то есть улыбается, но глаза у него ледяные, – Максимилиан шагнул в ванную:

– Интересно, – задумчиво сказал он, – откуда ты узнала о гравировке…, – он протянул руку, – отдай мне часы. Нам надо поговорить, Полина, – за раскрытыми окнами спальни прогремел глухой взрыв.

Виллему вся затея, как называл план Иосифа барон, отчаянно не нравилась.

О разговоре кузена с Полиной они узнали от добравшегося на замбийский берег реки Маленького Джона: