Леонид Савельев - Комната № 13

— сдать оружие солдатским комитетам и не выдавать его офицерам;

— отменить вставание во фронт и отдачу чести вне службы;

— отменить титулы — благородие, превосходительство и другие, а также обращение на „ты“ ».

Этот приказ был опубликован первого марта. И сразу Государственная Дума, офицеры и генералы переполошились.

— Совет разрушает армию! — кричали все в один голос. И, в самом деле — приказ разрушал старую армию: он делал солдат свободными гражданами.

С тех пор солдаты стали доверять только Совету.

Исполком Совета решил: солдаты и рабочие не подготовлены и поэтому не могут взять власть. Пусть правительство будет буржуазное, никто из членов Совета не должен входить в него.

— А вдруг рабочие и солдаты не согласятся отдать власть буржуазии? — спросил один из членов Исполкома.

— А вы, главное, подольше говорите, — советовали ему его друзья, — говорите два часа подряд. Солдаты и рабочие устанут и согласятся на все.

Докладчик говорил очень долго. Совет согласился, что надо отдать власть буржуазии.

Вдруг на конце зала взобрался на стул Керенский.

— Товарищи, — закричал он. — Верите ли вы мне?

Все, конечно, отвечали, что верят.

— Товарищи, — закричал еще громче Керенский, — я говорю от глубины сердца. Мне важнее всего, чтобы вы мне верили. Я готов вот здесь перед вами сейчас умереть!

Никто не понимал, зачем Керенский говорит о смерти. Но все чувствовали, что он хочет сказать что-то очень важное.

Все были очень взволнованы.

— Товарищи, — сказал Керенский — организовалось новое временное правительство, и я должен был немедленно дать ответ, не ожидая вашего разрешения. Я согласился быть министром юстиции. В моих руках представители старой власти. Я буду отстаивать ваши мнения. Я— республиканец. Я отдал распоряжение немедленно освободить наших товарищей, томящихся в Сибири. Одобряете ли вы мое решение? Согласны ли считать меня своим представителем в правительстве?

— Да, да, — кричали все.

Солдаты и рабочие хлопали, кричали: — Одобряем, правильно, браво, просим!

Голоса смешались в общий гул.

Керенский выбежал из зала сообщить Милюкову: все удалось прекрасно.

В ночь на второе марта в три часа Родзянко подошел к телеграфному аппарату. Его вызывал из Пскова генерал Рузский.

Телеграфист застукал:

«Доложите генералу Рузскому, что подходит к аппарату председатель Государственной Думы Родзянко».

Аппарат смолк и потом стал выстукивать ответ.

Поползла узкая ленточка с черточками и точками. Начался телеграфный разговор.

— У аппарата генерал-адъютант Рузский. Здравствуйте Михаил Владимирович. Сего числа около семи часов вечера прибыл в Псков государь император.

Его величество выразил окончательное решение и уполномочил меня довести до вашего сведения об этом, — дать ответственное перед законодательными палатами министерство с поручением вам образовать кабинет. Манифест этот мог бы быть объявлен сегодня второго марта с пометкой «Псков».

Рузский .

— Очевидно его величество и вы не отдаете себе отчета в том, что здесь происходит; настала одна из страшнейших революций. Народные страсти так разгорелись, что сдержать их вряд ли будет возможно; войска окончательно деморализованы: не только не слушаются, но убивают своих офицеров; я вынужден был, во избежание кровопролития, всех министров, кроме военного и морского, заключить в Петропавловскую крепость. Очень опасаюсь, что такая же участь постигнет и меня, так как агитация направлена на все, что более умеренно и ограничено в своих требованиях. Считаю нужным вас осведомить, что то, что предполагается вами— недостаточно, и династический вопрос поставлен ребром.

Родзянко .

— Не можете ли вы мне сказать, в каком виде намечается решение династического вопроса?

Рузский .

— С болью в сердце буду теперь отвечать, Николай Владимирович. К Государственной Думе примкнули весь Петроградский и Царскосельский гарнизоны. Тоже повторяется во всех городах. Везде войска становятся на сторону Думы и народа и грозные требования отречения становятся все настойчивее. Присылка генерала Иванова только подлила масла в огонь и приведет к междуусобному сражению. Прекратите присылку войск, так как они действовать против народа не будут…

Родзянко .

— Подумайте, Михаил Владимирович, о будущем: необходимо найти такой выход, который дал бы немедленное умиротворение.