Сергѣй Штернъ - Въ огнѣ гражданской войны

Нельзя, однако, отрицать того, что среди временныхъ союзниковъ и попутчиковъ созидателей украинской державности имѣлись и элементы идейные, считавшіе возможнымъ идти на нѣкоторыя жертвы, ради укрѣпленія государственнаго принципа. Вѣрилось, что удастся возстановить государственный порядокъ сперва на Украйнѣ, а затѣмъ, создавъ украинскій плацдармъ государственности, расширять вліяніе государственной идеи и дальше, являясь какъ-бы центромъ собиранія Руси (эту-же мысль лелѣяли и въ Крымскомъ правительствѣ С. С. Крыма, М. М. Винавера и В. Д. Набокова). Южно-русскіе к.-д., исходя изъ соображеній необходимости повсемѣстно охранять государственное начало, согласились на вхожденіе своихъ представителей въ гетманскій кабинетъ. Сдѣлано это было не безъ колебаній, но принятое рѣшеніе соотвѣтствовало общему духу партіи, стремившейся быть охранительницей государственнаго начала. За вхожденіе и поддержку кабинета Ф. А. Лизогуба говорило на первыхъ порахъ и то, что нужна была борьба и парализованіе агрессивнаго украинскаго шовинизма, защита русской культуры и языка. Можно только поставить въ минусъ южнымъ к.-д., что они не заставили своихъ представителей уйти изъ правительства Ф. А. Лизогуба, когда выяснился его характеръ и направленіе дѣятельности. Министры к.-д. не имѣли возможности дѣйственно вліять на ходъ политики и сохраненіе ими постовъ только укрѣпляло зря гнилыя основы гетманскаго режима. Помнится, въ главномъ комитетѣ партіи к.-д. на Украйнѣ, а такъ-же въ одесскомъ комитетѣ, членъ котораго С. М. Гутникъ былъ министромъ торговли и промышленности кабинета Лизогуба, не разъ поднимался вопросъ о необходимости перемѣны тактики въ отношеніи къ гетманскому правительству. Но вихрь событій помѣшалъ вылиться этимъ настроеніямъ въ реальную форму. Почти до самаго крушенія гетманской власти продолжались попытки мѣстнаго государственнаго и культурнаго строительства. Во имя этого строительства во всеукраинскомъ комитетѣ печати, въ объединеніи земскихъ и городскихъ гласныхъ Украйны, въ всеукраинскихъ кооперативахъ и другихъ организаціяхъ — не за страхъ, а за совѣсть работали многіе представители «россійской оріентаціи», чуждые или холодные къ идеѣ украинской державности, но горячо преданные идеѣ государственнаго, общественнаго и культурнаго строительства.

Въ періодъ тяги на югъ и массоваго бѣгства съ сѣвера, шли «мирные переговоры» между Украйной и Москвой, при чемъ съ украинской стороны представителемъ выступалъ членъ одесскаго окружнаго суда С. П. Шелухинъ, внезапно оказавшійся не знающимъ, или позабывшимъ русскій языкъ, а Россію — большевиствующую представлялъ румыно-болгаринъ Раковскій, изъяснявшійся только по русски, вслѣдствіе чего г-нъ Шелухинъ не безъ кокетливаго цинизма, требовалъ веденія переговоровъ черезъ переводчика. Впрочемъ г-нъ Шелухинъ вообще страдаетъ не то внезапной потерей памяти, не то острой формой карьеризма: онъ-же такъ мило пряталъ себя и свою самостійную отчизну подъ крылышко нѣмцевъ, противъ которыхъ онъ такъ яростно нападалъ въ своей брошюрѣ военнаго періода о нѣмецкомъ землевладѣніи на югѣ Россіи. Вообще, украинство, какъ направленіе и политическая система, становилось средой, благопріятной для разведенія бациллъ оппортунистическаго карьеризма и карьернаго оппортунизма. Находились люди, которые не безъ ловкости жонглировали, то трехцвѣтнымъ, то желто-блокитнымъ флагами. Вспоминается изъ одесскихъ фигуръ начальникъ штаба военнаго округа генералъ Н. А. Марксъ, который къ моменту захвата города украинцами, оказался сразу щирымъ украинцемъ, склоннымъ даже преслѣдовать враговъ украинской самостійности. Ген. Марксъ вообще сочеталъ въ себѣ нѣкоторое безспорное чутье и прозорливость съ оппортунистическими перекрашиваніями. Либерально настроенный и до революціи, онъ воспринялъ февральскій переворотъ, повидимому, вполнѣ искренно-восторженно, но скоро сталъ очень ужъ увлекаться красными бантами, искать опоры въ крайнихъ кругахъ, игнорируя даже соціалистическую городскую думу. Ген. Марксу пришлось выслушать публично, въ думскомъ засѣданіи, упреки за то, что онъ, помимо думы, какъ органа мѣстнаго самоуправленія, избраннаго на основаніи всеобщаго избирательнаго права, счелъ предпочительнѣе опираться на самочинный революціонный комитетъ, собравшійся въ штабѣ округа «самотекомъ», по красочному выраженію ген. Маркса, талантливаго автора «Легендъ Крыма». Въ украинскомъ вопросѣ ген. Марксъ заговорилъ объ украинскомъ «штатѣ» тогда, когда Вр. Правительство дальше автономіи и не помышляло, да и почвенные украинскіе круги большаго тогда и не требовали. Разговоры, исходившіе изъ штаба округа, объ отдѣльномъ украинскомъ «штатѣ» произвели тогда на мѣстную интеллигенцію впечатлѣніе больно уже дальнозоркаго «перебарщиванья» и забѣганія впередъ. Ловкій тактикъ, генералъ Марксъ заходилъ слишкомъ далеко, дойдя впослѣдствіи даже до работы въ большевистскомъ комиссаріатѣ народнаго просвѣщенія въ Феодосіи, что довело до военнаго суда и разжалованія въ рядовые, утвержденнаго ген. Деникинымъ [2] Большевисткія газеты "Путь" (Гельсингфорсъ) и "Новый Путь" (Рига) въ №№ своихъ отъ 30 сентября 1921 г. помѣстили подъ заголовкомъ "Кончина революціоннаго генерала" замѣтку слѣд. содержанія: "Съ Кубани получено сообщеніе о кончинѣ бывшаго генералъ-лейтенанта Маркса, пріобрѣвшаго въ свое время въ Одессѣ популярность въ качествѣ перваго революціоннаго генерала. Покойный занималъ постъ начальника штаба Одесскаго военнаго округа, и послѣ февральской революціи первый изъ мѣстнаго генералитета призналъ переворотъ, а затѣмъ все время былъ на сторонѣ революціи. Въ Крыму при добровольцахъ Марксъ подвергался преслѣдованію со стороны бѣлыхъ. Пріѣхавъ на Кубань, онъ сталъ профессоромъ краснаго университета." .