Сергѣй Штернъ - Въ огнѣ гражданской войны

Революція застала русское общество въ состояніи изряднаго невѣжества въ области національнаго вопроса. Въ либеральныхъ и соціалистическихъ кругахъ было принято отстаивать полноправіе и равноправіе «инородцевъ», а также самоуправленіе окраинъ. Среди правыхъ процвѣтала политика «бараньяго рога» и насильственной руссификаціи. Революція отбросила правые рецепты и въ отношеніи разрѣшенія вопроса о національностяхъ, населяющъхъ Россію, но среди дѣятелей революціи мало, кто давалъ себѣ ясный отчетъ въ конкретныхъ очертаніяхъ требованій и пожеланій отдѣльныхъ національностей. Формулы о «національно-территоріальной автономіи» о «полномъ національномъ и культурномъ самоопредѣленіи», о «правѣ національностей на распоряженіе своей судьбой» были туманны и для большинства — лишены конкретнаго содержанія. Средній интеллигентъ не зналъ, чего, собственно, хочетъ каждая національность и каждая окраина, не былъ знакомъ съ равнодѣйствующей пожеланій національностей. Какъ наслѣдіе системы централизма, и при желаніи осуществлять децентрализацію подходили со слишкомъ общимъ и единымъ мѣриломъ, со слишкомъ единообразными формулами. Вмѣсто болѣе или менѣе точныхъ знаній, вмѣсто углубленія различныхъ частностей существеннаго характера — пробавлялись розовой водицей идеалистической «симпатіи» ко всѣмъ требованіямъ національныхъ группъ, откуда-бы они не исходили, кѣмъ и чѣмъ они не были-бы продиктованы. Долгое время не вѣрили въ нѣмецкую подоплеку едва-ли не большинства сепаратистическихъ движеній. Департаментомъ полиціи стараго режима враждебныя Россіи тенденціи иныхъ представителей нѣкоторыхъ изъ окраинъ чрезмѣрно обобщались и раздувались, онѣ, даже, питались глупой политикой, механической и насильственной русификаціей и полицейскимъ гоненіемъ на мѣстную культуру, но — не было дыма безъ огня. Въ частности, правильны были указанія на близкое участіе Австріи и австрійскихъ агентовъ за кулисами украинскаго самостійничества. Облыжно было наименовать всѣхъ украинскихъ націоналистовъ «мазепинцами», но наивно было и отрицаніе связей съ Австріей гг. Грушевскихъ, Винниченко, Донцовыхъ и т. д. Обѣлять ихъ было-бы просто нелѣпо, когда документально извѣстна роль во время войны «союза вызволенья Украйны», пропаганда среди военно-плѣнныхъ, попавшихъ въ Австрію и Германію, клеветническія противъ Россіи кампаніи Скоропись-Іолтуховскихъ, украинскихъ бюро въ Швейцаріи, уніатскихъ пропагандистовъ съ митрополитомъ гр. Шептицкимъ во главѣ. Революція, къ сожалѣнію, не выбила почвы изъ подъ ногъ и у крайнихъ дѣятелей національнаго движенія. Не была парализована работа по разложенію Россіи, производившаяся сперва Германіей, а потомъ Англіей, не было понято самостійничество защитнаго отъ большевиковъ цвѣта ряда окраинъ, не была подана рука помощи умѣреннымъ элементамъ, добивавшимся уже не автономіи, а федераціи. Этоть ростъ требованій умѣренныхъ группировокъ былъ въ прямой зависимости отъ «щедрости» большевиковъ, легко и свободно соглашавшихся на полное отдѣленіе отъ Россіи «всѣхъ, всѣхъ, всѣхъ». Большевики заигрывали съ сепаратистами-руссофобами, нужно было поддержать среднее теченіе, принявшее федералистическую окраску. У насъ же упорно твердили объ единой и недѣлимой, дразнили и раздражали фразами о «Прибалтійскомъ краѣ», о «малороссахъ», о кавказскихъ «человѣкахъ» и т. д. Слово «федерація» стало на югѣ Россіи уподобляться «жупелу» и «металу» купчихъ изъ пьесъ Островскаго: его боялись, его обходили, имъ пугали. Въ особомъ совѣщаніи при Главнокомандующемъ вооруженными силами Юга Россіи два профессора-государствовѣда заставляли предавать федералистовъ чуть-ли не анаѳемѣ.

Нельзя не отмѣтить того факта, что нѣкоторые дальнозоркіе иностранцы предвидѣли вредныя послѣдствія централистическаго максимализма даже раньше иныхъ россіянъ. По случайному стеченію обстоятельствъ апогей самостійнической украинской агитаціи въ парижской прессѣ совпалъ съ пріѣздомъ въ Парижъ миссіи ген. Драгомирова (лѣтомъ 1919 г.). Бесѣдуя съ нѣкоторыми вліятельными французскими журналистами по украинскому вопросу и снабжая ихъ матерьялами о самостійникахъ, мнѣ пришлось выслушать отъ нынѣ уже покойнаго Жозефа Рейнаха, умѣреннаго и сдержаннаго публициста, очень преданнаго Россіи, буквально слѣдующее:

— «Нѣтъ, не помѣщу я въ «Фигаро» статьи противъ украинскихъ сепаратистовъ. Не потому, однако, что я сочувствовалъ-бы имъ, а вслѣдствіе того, что нужно, чтобы антибольшевистская власть поспѣшила съ провозглашеніемъ федералистическаго и республиканскаго принциповъ. Внѣ этого — нѣтъ спасенія, внѣ этого — большевизмъ, потеря Россіей выходовъ къ морямъ, сведеніе ея границъ къ существовавшимъ въ Московскомъ княжествѣ. Генералъ Драгомировъ, съ которымъ я вчера бесѣдовалъ, не хочетъ стать на эту точку зрѣнія. Тѣмъ хуже для того правительства, которое онъ представляетъ. Но и мы, друзья свободной Россіи, лишены возможности сдерживать вашихъ сепаратистовъ до тѣхъ поръ, пока другая сторона не откажется отъ своего нелѣпаго и отжившаго централизма»... Жозефъ Рейнахъ, стоя внѣ гущи россійскихъ дѣлъ и глядя на нихъ со стороны, формулировалъ, надо признать, правильную и здравую точку зрѣнія.