Баир Жамбалов - Империя предков

– А ты кто, откуда и куда? – спрашивал Джэбе вот этого парня, видать, однако, дерзкого парня, что и с завязанными глазами успел предупредить его об опасности, которая истинно не могла ходить рядом с Джэбе в этой сумеречной степи, да разве что, стрела шальная от безрассудной руки могла угодить в него.

– Я из Баргуджин-Тукум. (Все удивлённо переглянулись при упоминании этого края) Из племени хори. Лошади мои оказались в степи. Я отправился за ними, – говорил весьма спокойно этот парень лесного племени.

– Далеко же ты оказался. Это твои лошади?

– Мои. Достались от отца и матери.

– Если достались, значит…

– Умерли.

И вновь поменялся маршрут, на этот раз в верном направлении. Ночью расположились там, где и остановились. Спали, прислонившись к тёплому брюху коней. А что ещё надо степняку?

С утра двинулись дальше. Жаргалтэ обернулся вокруг, дабы разглядеть вчерашних любителей вольницы. Но не увидел их. Растворились посреди лёгкой конницы Джэбе. Но этот парень из северных краёв скакал неподалёку. Хотел было поговорить с ним, но кони взяли ускоренный марш. Что ж, поговорит потом.

На исходе дня кони по приказу остановились.

– Вас зовёт Джэбе, – выразил такое требование подскакавший воин.

Командир тумена, выделившись, стоял впереди марша, в некотором отдалении, взором устремившись вперёд. И не шелохнулся, и конь под ним не шелохнулся, не повернулся, когда они затормозили резко за его спиной, что кони вздыбились слегка.

Молчание продолжалось. Да и Жаргалтэ с двумя нукерами, и этот парень из Баргуджин-Тукум не спешили выражать нетерпение перед освободителем. Наконец, он обернулся и заговорил, окинув взглядом:

– Тебя и твоих нукеров завтра представлю хану Темучину. Как встретишься с его женой Борте, твоей двоюродной сестрой – это не моё дело. Всё. Ступайте.

Все они обернулись и направились по своим местам. И этот из лесного племени тоже.

– Эй, парень! А тебя я не отпускал. Остановись! – обратился он к этому парню из Баргуджин-Тукум.

Жаргалтэ, да и нукеры его, чуть притормозили ход скакунов, дабы любопытным слухом уловить слова прославленного воина.

– Как зовут тебя, парень? – спрашивал Джэбе.

– Баяр-Туяа.

– Тебя ждут дома?

– Не могу сказать точно.

– Ты предупредил меня об опасности, не боясь за свою жизнь. Я всегда помню добро, как и мой хан Темучин. Будешь воином моего тумена?

– Я почту за честь послужить моему освободителю! – в голосе юноши с севера так и прозвучали заливисто и радостно нотки некогда бравых парней «длинной воли».

Не зная почему, но обрадовался Жаргалтэ за этого парня. И нукеры тоже.

Перед сумерками показалась с округлого холма синева изгибающей ленты, что и может представлять собой река в степи. Это и есть Онон.

3

«Средневековые хроники склоняются к вере в сатанинскую силу, вселившуюся в монголов и нашедшую выход в Европе», – американский сценарист, писатель, историк Гарольд Лэмб. «Чингис-хан. Император всего человечества». Лондон. 1928 г.

«Впечатление, произведённое на Европу «татарами», как называли монголов её народы, было ужасно. Нашествие их было относимо к величайшим бедствиям, когда-либо постигавшим человеческий род. У MatieuParis есть трогательный рассказ о том, с какой чисто христианской покорностью некоторые из западных владык готовы были принять это наказание свыше. …В Париже, как и по всем городам Европы, служили молебны об отвращении страшной опасности. В 1245 г. папа Иннокентий IV собрал совещание в Лионе, где было решено послать монгольскому императору посольство во главе с 65-летним монахом Плано Карпини…» – калмыцкий общественный деятель, доктор Эренжен Хара-Даван.Годы жизни 1883 – 17 ноября 1941 по календарю григорианскому. «Чингис-хан. Как полководец и его наследие». Белград. 1926 г.

«Когда сей ужасный поток гнева Господня господствовал над нами, – королева Бланш (мать короля Франции) вскричала, слушая эти новости: «Король Людовик, сын мой, где вы?» Он подойдя, спросил: «Мать моя, что вам угодно?» Тогда она, испуская глубокие вздохи и разражаясь потоками слёз, сказала ему в рассуждении опасности сей как женщина, но с решительностью незаурядной дамы: «Что же делать, сын мой, при сем ужасном обстоятельстве, невыносимый шум от которого доносится до нас? Мы все, как и святая блаженная церковь, осуждены на общую погибель от сих татар!» На эти слова король ответил печально, но не без божественного вдохновения: «Небесное утешение поддерживает нас! Ибо, если эти татары, как они себя именуют, дойдут до нас, или мы пойдём за ними в те места, где они живут, то всё равно пойдём на небеса». Таким образом, он сказал: «Побьём ли мы их или сами будем побиты ими, мы всё равно пойдём к Богу, как верующие ли, как мученики». И замечательное слово это ободрило и воодушевило не только дворян Франции, но и простых горожан всех городов», – русский путешественник, специалист по географической истории Грум-Гржимайло Григорий Ефимович. (17 февраля 1860, Санкт-Петербург – 3 марта 1936. Ленинград. Похоронен на Литераторских мостках Волковского кладбища). «Западная Монголия и Урянхайский край». Ленинград. 1927 г.