Ирина Мешкова - Сказки. Иванушка, Баба-яга и другие

Зашёл как-то по пути в трактир, проголодался шибко. А у трактирщика жена колдунья была. Любила какое-нибудь новое зелье придумать, да на постояльцах его испытать.

Подмешала Иванушке в питьё снадобье. Смотрит, что дальше будет. А Иванушке хоть бы что. Поел-попил, спать лёг.

Утром просыпается, по сторонам смотрит. Что такое?

Лежит он не в трактире, где спать укладывался, а в чистом поле, на травке под деревом. А дерево такое диковинное, не нашенское, пушистыми розовыми

мохнатками усыпано. Чуть подальше глянул – замок стоит недалеко, острыми башенками в небо упирается.

Себя оглядел – батюшки светы! Одежда переменилась. Вся блескучая, смотреть больно.

– Где ж это я? – Иванушка глаза протирает. – Али сон такой?

Ущипнул себя – больно. Не сон, значит.

Привстал на локте, тут его люди какие-то увидали, из замка выскочили, подбегают, кланяются.

Подняли под руки, пылинки отряхивают, величеством кличут, в замок зазывают.

Иванушка сопротивляется:

– Что вы, ребятишки! Я ж простой!

Те и не слушают, что он лепечет.

«Чудеса, – Иванушка думает. – За кого-то другого меня приняли.»

Пришли в замок. Слуги кругом крутятся, за стол Иванушку сажают, блюда разные заносят. Еда разнообразная да незнакомая в блюдах лежит.

– А каши гречневой можно? – спрашивает нерешительно. – С молоком?

Побежали кашу готовить.

– Сейчас будет, – застольный слуга говорит. – Отведайте покамест холодные закуски.

Лакеи продолжают стол кушаньями заставлять, паштетами да пудингами.

– А ещё кто-нибудь будет завтрикать? – Иванушка интересуется.

– Вечером гости придут, а сейчас только Ваше Величество изволят откушивать.

– Вот как. Моё величество, значица. – Иванушка снова дивится и опять себя за ногу щиплет. – Спасибо, конечно. Но куды ж мне столько одному? Садитесь тоже.

И главного застольного слугу приглашает.

– Не извольте беспокоиться, Ваше Величество. Не положено нам ни в коем разе.

Кашу гречневую принесли. Съел Иванушка кашу и наелся. Остальная еда не пригодилась.

– Вы, – говорит, – кушанья людям отдайте, кто голодный. Не выбрасывайте. Такое моё повеление.

Начал уже Иванушка к званию своему привыкать.

– Что же дальше по расписанию? – спрашивает.

Застольный слуга изумляется, но виду не подаёт. Такое это место, где удивляться слугам не дозволено. Говорит:

– Разрешите Вас в Ваш царский кабинет препроводить, коли вы забывши.

И по коридорам в комнату большую проводит. У дверей писарь стоит, Иванушке в пояс кланяется.

А в кабинете уж пузан какой-то ждёт. Одежда его не хуже царской – шибко нарядная. Министр это набольший.

Кланяется он, насколько, конечно, пузо позволяет, и тоненьким голоском говорит:

– Доброго здоровья, Ваше Величество!

– И вам не хворать, – новоиспечёный царь отвечает.

Садится Иванушка за огромный стол. Стол так стол – что твоя палуба! Со всех сторон Иванушка его оглядывает.

Неужли писать потребуется, гадает. Да нет, вот печать большая царская. Тюкнул ей по бумагам, и вся недолга.

Начал министр беседу:

– Утвердились ли Вы, Ваше царское величество, насчёт того вопроса, чтоб войной на Любаву-царицу пойти?

– Что?! – Иванушка голос повысил. – Да можно ли Любаву победить? В своём ли вы уме? Она колдовством владеет, чудесами ведает, исцелять умеет! Это ж какой дурачина задумал Любаву одолеть?

– Это Вы, Ваше Величество. Давеча шибко сердились, что к вам такого уважения нет, как у людей к царице Любаве. Хотели ей укорот сделать.

Иванушка аж закашлялся от неожиданности. Думает, вот и польза от того, что я в страну эту и в замок этот, уж не знаю как, попал. Войну смогу отвести. Людей сколько сберегу от дурости этой.

– Отныне никаких войн в моём царстве, – пузану говорит. – Повелеваю людям работу свою исправно выполнять. А каждое воскресенье праздник устраивать для рабочего люда. Требую выполнения этого закона неукоснительно и во веки веков! Подать бумаги!

Писарь уж скоренько всё записал – дока по этой части.

Взял Иванушка большую царскую печать, в чернила её промакнул, да так лихо, будто всю жизнь эдакими делами занимался, и бабахнул по вензельной бумаге царской.

– Какие еще на сегодня дела? – у министра спрашивает.

– Жалобу одну нужно рассудить. Просится к вам подданная ваша, дюже обижена она. Требует обидчицу свою в неволю заточить за преступление.