Михаил Крюков - Последний Совершенный Лангедока

– А он крестоносец?

– По виду – самый что ни на есть раскрестоносный крестоносец, а там – кто ж его знает? Конечно, у нас есть цирюльник, но он – бестолочь и пьянчуга. Я перед каждым плаванием собираюсь вышвырнуть его и нанять толкового, но всё никак руки не доходят. И вот теперь такое… Ты же понимаешь, если крестоносец подцепил чуму, я прикажу баграми вышвырнуть его за борт, иначе скоро здесь останутся одни трупы. Прошу: сходи и осмотри его. Ты можешь распознать чуму? Ради Христа, только не трогай его, замотай своё лицо, пропитай повязку вином и взгляни. Мне больше некого просить, а брать грех на душу не хочу. Если он умрёт от какой-нибудь другой хвори, пусть умрёт сам. Так что ты решишь?

Мне стало страшно. Я знал, что если у крестоносца чума, нас не спасёт уже ничто – ни багры, ни повязка, пропитанная вином, ни молитвы. Чума, как смола, липнет ко всякому человеку, и если она появилась, спасения нет. Мы ещё ходим, разговариваем, дышим морским воздухом, но на самом деле мы уже мертвецы.

С тяжёлым сердцем я отправился в каюту, где лежал крестоносец, распахнул дверь, чтобы было посветлее, и заглянул. Больной лежал на спине в одной измятой рубахе и стонал в забытьи. Это был рослый мужчина лет сорока, широкоплечий, с длинными спутанными волосами и вислыми усами. Бороду он брил, но сейчас щетина отросла, щеки впали, и крестоносец был похож на мертвеца. В каюте тяжело пахло потом, кожаной амуницией и железом. В углу на полу каюты валялись меч и кольчуга.

Несколько мгновений я вглядывался в лицо больного, потом облегчённо вздохнул – я не видел грозных признаков ужасной болезни. Войдя в каюту, я сел на край лежанки и взял больного за руку. Она была холодна и мокра от пота, лунки ногтей посинели, пульс был редким и неровным. Крестоносец был на пороге смерти, но это была не чума! Это была болотная лихорадка, симптомы которой я знал очень хорошо.

Капитан стоял на палубе и тревожно заглядывал в каюту. Он увидел, что я взял больного за руку, и лицо его просветлело.

– Слава Иисусу Христу, – пробормотал он и набожно осенил себя крестным знамением.

Я оставил больного и подошёл к капитану, но тут галеру качнуло и я, чтобы устоять на ногах, непроизвольно схватился за его плечо. Капитан же стоял так твёрдо, как будто его ноги прибили к палубе гвоздями.

– Так это не?.. – тихо спросил он, чтобы не услышали гребцы.

– Нет, это болотная лихорадка.

– Ты уверен?

– Целитель никогда не бывает до конца уверен в поставленном диагнозе, но это не то, чего ты опасался. Эта болезнь вообще не заразна.

– Он умрёт?

– Все мы в руках Господа, но я буду его лечить и сделаю что могу. У меня есть нужные снадобья.

– Спасибо тебе! Если этот крестоносец будет жить, вторую половину платы за твой проезд я возьму с него, а если он всё-таки умрёт, то не возьму с тебя.

– Отчего такая щедрость?

– Ты рисковал жизнью. Я попросил тебя, и ты не отказал, хотя мог.

– Целитель не отказывает в помощи страждущему.

Капитан сделал знак, что не хочет более спорить, и спросил:

– Что тебе потребно для лечения?

– На галере есть уксус?

– Сколько тебе нужно? Бочку, две?

– Достаточно будет кувшина. Ещё потребуется полотно, горячая вода и вино. Остальное у меня есть.

– Всё будет. Но… прости меня, я всё-таки спрошу ещё раз: у тебя нет сомнений?

– Говорю тебе: я знаю этот недуг. Больной будет то метаться от жара, то биться в ознобе от холода. Если он не умрёт сегодняшней ночью и завтрашним днём, он будет жить, потому что приступ минует. Я буду сидеть с ним, поэтому вели еду и питьё для меня носить в его каюту. Горячая вода должна быть постоянно, ибо я должен протирать его кожу тёплой водой, смешанной с уксусом.

– Наконец-то боги послали нам знающего целителя, – сказал капитан, не замечая, что грешит язычеством. – Может, согласишься стать нашим судовым цирюльником? Хотя, что это я… У меня не хватит денег платить тебе.

Я засмеялся.

– Я ещё не успел исцелить крестоносца, а ты превозносишь меня до небес!

– Я уже немолод, – покачал головой капитан, – видел много всякого, и отличить опытного целителя от дешёвого шарлатана могу без ошибки. Иди к нему, а я распоряжусь насчёт всего потребного для лечения.

У постели больного крестоносца я просидел всю ночь. Болезнь его протекала так, как я и предсказал – он то метался в горячке, и тогда я обтирал его уксусом, то дрожал от холода, и тогда я укрывал его всем тёплым, что удалось найти на галере. Я настаивал на горячем вине свои травы и дважды сумел напоить его.