Михаил Крюков - Последний Совершенный Лангедока

Пишущей машинкой Кира Петровна владела виртуозно, и когда она печатала какой-нибудь документ, который нельзя было доверять компьютеру, отдельных ударов молоточков по бумаге было не слышно, машинка издавала слитный гул. Больше всего это было похоже на ведущий огонь зенитно-артиллерийский комплекс «Шилка». А вот с компьютером отношения у неё не складывались, хотя Кира Петровна очень старалась – читала книжки «для чайников» и даже окончила какие-то курсы.

– Здравствуйте, Кира Петровна, – сказал я, кладя на клавиатуру очередное яйцо «Киндер-сюрприза» для внука. – Там вроде динозавр сидит. Может, у парня такого ещё нет?

– Каких у него только нет! – отмахнулась секретарша, – спасибо, Вадик, мой недоросль игрушками поменяется, если что. Ой, как хорошо, что ты зашёл! Объясни ты мне, дуре старой, как вот этот лист повернуть длинной стороной вниз? Что-то у меня никак…

Можно было просто сделать самому, но Кира Петровна всегда хотела понять, как надо , поэтому пришлось потратить несколько минут, объясняя, что такое разрывы разделов. Причём раньше я ей это уже объяснял. И не один раз…

– Генерал у себя? – спросил я, наконец, разогнувшись и незаметно потирая поясницу.

– У себя, у себя, Вадик, иди, ни с кем он по телефону не говорит, – сказала Кира Петровна, бросив взгляд на пульт.

– Разрешите, товарищ генерал?

Генерал-майор Канарейкин, в гражданском, без пиджака, с засученными рукавами сорочки, седой и коренастый, напоминал скорее боцмана с волжского буксира, чем интеллектуала-востоковеда. Шеф что-то читал с экрана монитора, который отражался в полированном стекле серванта. Какие там были иероглифы – китайские или японские, я не разглядел. Шеф, не говоря о европейских языках, свободно читал по-китайски, по-японски и по-корейски.

Между прочим, он лучше всех своих подчинённых стрелял из пистолета. Об этом я узнал, когда у нас случились неожиданные стрельбы. Какой-то очередной мимобегущий начальник решил, что у нас недостаточна строевизация, и погнал всю контору на стрельбы. Из автомата мы кое-как отстрелялись, а вот с пистолетом опозорились практически все, кроме шефа. ПМ в его лапище выглядел водяным пистолетиком, но обойму в мишень он высадил, почти не целясь, и все пробоины легли хоть и в стороне от десятки, но очень кучно. После этого прапорщик с полигона, которому страшно надоели полувоенные мазилы, преисполнился к генералу профессионального уважения и предложил ещё обойму, на что шеф небрежно ответил, что в своё время настрелялся так, что пороховой дым шёл из ушей, и отказался. Бог знает, где он служил раньше и чем занимался. В нашей конторе любопытство такого рода не приветствуется.

– Здравствуй, Снегирёв, – сказал шеф, отрываясь от монитора, – садись. Тетрадь для записи моих указаний в кои-то веки не забыл, вижу, плюс тебе. Ладно.

Он секунду помолчал, склонил голову и вдруг стал похож на Анатолия Папанова в роли Городничего.

– Я пригласил вас, господин подполковник с тем, чтобы сообщить пренеприятное известие…

– Откуда на этот раз? – перебил его я. – С Лубянки или…

– Вот если бы ты не перебивал старших, а имел терпение дослушать до конца, то узнал бы, что к нам едет не ревизор, не комиссия по проверке режима секретности и даже не пожарная инспекция.

– А кто тогда? Бригада из Лэнгли по обмену опытом?

– Кто-кто… Мэр в пальто! Но вообще, ты почти угадал. Только не из Штатов, а из Франции, и не к нам, а к тебе лично.

Вот тут я по-настоящему удивился:

– Ко мне?! А почему ко мне? Чего я такого сделал-то?

Шеф ухмыльнулся.

– Кто из нас доктор физматнаук?

– Вы. Ну, и я тоже…

– Не нукай на генерала! Совсем страх потеряли! Распустил я вас! Вот устрою строевые занятия! Час… Не-е-ет, два часа на плацу! Узнаете у меня, что такое воинская дисциплина!

– Не надо на плацу, – сказал я, – да у нас и плаца-то никакого нет. И формы приличной тоже нет. А маршировать в джинсах и кроссовках – только вероятного противника пугать. Они как фото со спутника увидят, так ластами и щёлкнут от ужаса. Ну, какие из нас строевики?

Эпическая проверка, которая завершилась стрельбами, началась со строевого смотра. Объяснить проверяющим, что в форме мы не ходим, было невозможно. На беду в состав комиссии включили какого-то мотострельца в высоком воинском звании «майор», а у «красных» в крови, что любая проверка начинается со строевого смотра и завершается боевыми стрельбами. Памятуя древний анекдот, проще было этот смотр провести, чем объяснить, что проводить его не надо.