Георгий Федоров - Игнач крест

Трое из кончанских старост были люди бывалые, многое повидавшие на своем веку. Староста же Людиного конца Матвей, совсем еще молодой, почти отрок, избранный согражданами за необыкновенную смысленность, впервые был на Совете Господы и с откровенным любопытством рассматривал владычную палату с ее пышным убранством, так не подходившим, казалось, ее смиренному хозяину.

Между тем, словно желая помешать говорить посаднику, владыка произнес тихо, но его хорошо услышали все:

— Гибнут сыны и дочери наши в обложенном погаными Торжке, гибнут в огне и сече. Господь разве не заповедал нам помогать ближним своим, а паче страждущим? Торжок — наш пригород, единое с нами тело, плоть и кровь наша, — сказал и скорбно замолчал.

— Истинно говоришь, владыка, истинно, — пробасил от дверей тысяцкий Никита Петрилович. — Да, мы с Торжком одна плоть и кровь, одно тело. Ну а ежели раненая рука или нога загноится, начнет синеть и пухнуть, что тогда делать? Отсечь надобно. Все равно не сохранишь, а не отсечешь — все тело погубишь. Разве не так? До кровавых слез жалко, а что же иное делать?

Тут вскочил сухонький, вертлявый тысяцкий Семен Емин и закричал, размахивая длинными, не по росту руками:

— Цто несешь, недоумок? Рука или нога, а тут души целовецеские! Рази душа в ногах или руках обретается?

Однако Никита Петрилович, ничуть не смутившись, ответствовал:

— Да ведь это у кого как да и когда как. Вот когда ты от ливонцев ноги уносил со своей ратью, поди-то душа твоя в пятках и пребывала!

Семен покраснел и начал было сыпать ворчливой скороговоркой, которой научился у низовских воев, однако был прерван Степаном Твердиславичем:

— Браниться будете потом, господа тысяцкие. Сейчас дело говорить надо.

Спорщики примолкли. Тогда поднялся Федор Михайлович и слабым своим голоском спросил, обращаясь к Никите Петриловичу:

— Готов ли ты, батюшка, встретить лихие времена?

Степенный тысяцкий уставился на Федора Михайловича круглыми, немигающими глазами, густым басом ответил:

— Исполчается сам Новгород, все волости, все пригороды его. Повсюду куют оружие, доспехи, готовятся к ратному делу. Сотские проводят учения.

— Я не о том, — все тем же слабым голосом, но упрямо проговорил Федор Михайлович. — Что оружие и доспехи куют и к рати готовятся, я сам вижу, только я о другом. Ты вот по должности и над иваньскими купцами старшой — все Иваньское складничество [47] Иваньское складничество — организация купцов, торговавших воском, едва ли не богатейшее из купеческих товариществ. Центр его был в церкви Ивана на Опоках у Ярославова дворища, на Торговой стороне. у тебя под началом. Так ведь? А нет в Новгороде добрых купцов богаче…

— Дядя Федор, — с досадой, но с оттенком почтительности прервал его посадник, — дело, дело говорить надо!

— А я дело говорю, Степан, — не давая себя сбить с толку, кротко, но настойчиво продолжал Федор Михайлович, — Когда князь Ярослав Всеволодович засел в Торжке и перекрыл подвоз жита и другой снеди с низовских земель, все помните небось, какой голод начался в Новгороде и волостях наших?

— Такое не забывается, — раздалось несколько голосов.

— А вот забыли же — опять призвали Ярослава на княжение…

Степан Твердиславич нетерпеливо тряхнул головой, однако Федор Михайлович, словно не заметив этого, продолжал так же медленно, слабым голосом:

— Князь все же свой был. А теперь на нас идут лютые вороги. Торжок, почитай, уже погиб. Разорены и все земли низовские. Некому там будет ни сеять, ни урожай собирать, а уж в Новгород везти и вовсе некому, да и нечего. Бог даст, сами отобьемся ратной силой от поганых — вам решать, может, и отобьемся. А вот от глада и мора сами никак не отобьемся. Пусть Никита Петрилович, как старшой над Иваньским складничеством, уговорит добрых купцов без роста дать Новгороду казну большую, и надо тотчас посылать на немецкие торговые дворы, в Любек и иные города, бывалых людей хлеб закупать, рядиться на новый урожай, а иначе глад и мор нас не хуже поганых побьют.

Степан Твердиславич только шумно вздохнул и развел руками, а Спиридон, как всегда увесисто, сказал:

— Дело говоришь, Федор. Пусть вече утвердит лучших гостей [48] Гость — купец, торгующий в разных городах и странах. для покупки хлеба, а я им и софийскую казну отворю.

— Tax говоришь, владыка, благолепно, — прогудел Никита Петрилович. — Ладно, уговорю я моих суконщиков да вощаников. Дадут казну.