— Чудесное вино! — сказал он, прищелкнув языком. — Твой подарок настолько ценен, что я не могу оставить его неоплаченным. Пойдем, я подарю тебе кое-что равноценное, твоему подарку. Вы, братья по ордену, будьте свидетелями тому, что я не скупее кузнеца. Пойдем!
Комтур взял со стола подсвечник со свечой и пошел впереди, кузнец и рыцари последовали за ним. Они спустились по длинной лестнице и миновали много сводчатых коридоров. Наконец комтур отпер железную дверь, и они вошли в комнату с низким потолком;
воздух здесь был настолько затхлый, что свеча еле теплилась. В дальнем конце комнаты стояли два толстых столба, подпиравшие сырой, заплесневевший каменный свод. Комтур велел кузнецу стать между столбами и пристально глядеть на заднюю стену. Кузнец против воли исполнил приказание. Сердце у него почему-то защемило. В указанном ему месте он ничего не видел, кроме какой-то странной железной фигуры, вмурованной в стену. Фигура имела причудливый вид, и кузнец невольно стал ее разглядывать, не понимая, что она изображает.
Догадываешься теперь, что я собираюсь тебе подарить? — спросил комтур у него за спиной.
Нет, — хрипло ответил кузнец. Горло его словно чем-то сдавило.
Я дарую тебе жизнь, мятежник! — прогремел комтур.
В тот же миг фигура перед глазами у кузнеца пришла в движение, пол исчез у него из-под ног и кузнец почувствовал, что проваливается под землю.
Когда Виллу пришел в себя, его окружала кромешная тьма. От спертого воздуха и зловония он закашлялся. Под собой он нащупал мокрую солому, перемешанную с грязью, а вытянув руки, убедился, что находится среди четырех узких стен, сложенных из больших гранитных плит. Он вскочил и протянул руки кверху, но пальцы его не коснулись потолка. Он попытался взобраться вверх по стене, но стены были настолько скользкие, что пальцам не за что было ухватиться.
У кузнеца не осталось никаких сомнений: он находился на дне глубокой, темной могилы.
Мысль, что он, как неразумное дитя, позволил коварному рыцарю обмануть себя, на миг помутила его рассудок. Он колотил кулаками о стены, пока не разбил руки в кровь, рвал на себе волосы и страшно кричал. Когда тело его утомилось и разум прояснился, Виллу сел, обхватил голову руками и стал призывать смерть. Но смерть не пришла, и он впал в бесчувственное, безразличное состояние, которое граничило со сном. Сколько времени оно длилось, кузнец не мог дать себе отчета. Вдруг ему показалось, что он слышит далекие глухие крики о помощи. Кузнец снова вскочил, снова до крови бился о стены, пытался, подскакивая, ухватиться за потолок, призывал на помощь бога и людей. Но ответа не было. Далекие вопли вскоре прекратились, и вокруг кузнеца опять воцарилась гробовая тишина.
Эстонцы издавна считали Фомин день несчастливым. Слово «Тоомас» в некоторых местностях означает смерть и гибель; чуму называли — «суровая рука Тоомаса». В этот день не решались варить пиво, опасаясь, что Фома, то есть смерть, может забраться в чан.
Рано утром поднялись ворота Вильяндиского замка и длинная вереница дровней, нагруженных мешками, потянулась во двор замка. Возчики испугались, увидев на дворе в этот ранний час рыцарей и воинов в полном вооружении. Большая часть дровней еще не успела въехать во двор, как вдруг ворота опустились. Воины со всех сторон набросились на возчиков; люди, едва успев крикнуть от испуга, оказывались изрубленными в куски. Затем воины стали копьями прокалывать мешки. Кое-кто из крестьян пытался выбраться из мешков, но стоило показаться чьей-нибудь голове, как ее тотчас раскалывали ударом. По обледенелому двору поползли дымящиеся ручейки крови. Крики раненых и умирающих сотрясали воздух. Но вопли продолжались недолго — их усердно прекращали копьями и мечами.
Только одни дровни, ехавшие впереди, не были обагрены кровью. На них было три мешка, но этих мешков не тронули, только потуже завязали и оставили под стражей. Когда бойня кончилась, комтур велел привести ристискую Крыыт, заключенную в будке сторожа. Бессонная ночь, доносившиеся со двора предсмертные крики и страшное зрелище, представшее перед ее глазами, лишили Крыыт последних сил; она еле передвигала ноги, опираясь на слуг. Ее подвели к нетронутым дровням.
— Твой сын пощажен, — милостиво произнес комтур. — Можешь взглянуть на него в последний раз, прежде чем его бросят в тюремную башню, из которой ему больше никогда не выйти. Слуги, вытащите людей из мешков!
Читать дальше