Эдуард Борнхёэ - Борьба Виллу

— Позор тебе, Госвин Герике! — крикнул Виллу, презрительно усмехаясь. — Девушек красть ты умеешь, а выступить против мужчины у тебя духу не хватает. И этакий трус смеет думать о моей Май? Жаль, что она сама не может посмотреть, как у тебя от страха трясутся все поджилки. Если б она это видела, ей в следующий раз защиты против тебя и не понадобилось бы… Она прогнала бы тебя розгами или велела бы своей скотнице задать тебе хорошую трепку, чтобы ты больше не показывал свою глупую рожу.

Это подействовало. Госвин молча сошел с коня и решил собственноручно покарать дерзкого насмешника. Мечи скрестились. Оба бойца были сильные и искусные воины, но, хотя кузнец и устал, его мощные удары сыпались с такой быстротой, что Госвин сперва и думать не мог о нападении, а с большим трудом успевал лишь защищаться. Слуги сбежались к нему на помощь и начали с двух сторон пиками осаждать кузнеца. Будь на месте кузнеца человек рыцарского рода, Госвин, вероятно, с презрением отверг бы помощь слуг; но сейчас это ему и в голову не приходило. У себя за спиной Виллу слышал треск сучьев и звон мечей; это слуги прорубали дорогу через кустарник.

Слуга, первым попытавшийся проникнуть в укрытие, получил от Прийду такой удар дубиной по голове, что свалился оглушенный; но остальные напирали сзади, и дубина Прийду долго не устояла бы против их мечей и пик.

По шуму за своей спиной кузнец понял, что дело принимает плохой оборот. Перед смертью он хотел защитить Май собственным телом и поэтому резко отскочил в глубь кустарника. Оглянувшись, он увидел, что Прийду, окровавленный, без шапки, с львиной храбростью отбивается дубинкой от двух слуг, вооруженных мечами. Май стояла в середине убежища мертвенно-бледная, но глаза ее пылали.

Госвин, с трудом избежавший смерти, вместе со слугами ворвался вслед за Виллу в укрытие. Кузнец и Прийду, став друг к другу спиной, готовились к последнему бою.

Рыцарь Госвин, остановитесь! — раздался вдруг, заглушая шум, звонкий голос Май.

Стойте, слуги! — прогремел Госвин и шагнул к девушке.

В руках Май блеснул нож.

— Не подходите ко мне, дайте мне сказать! — воскликнула она, сверкая глазами.

Госвин остановился. Звон оружия затих.

Если вы дадите моему брату и кузнецу Виллу свободно уйти отсюда, я ваша душой и телом, — ясным и твердым голосом сказала Май.

Разве я могу оставить преступника безнаказанным? — проворчал Госвин.

Если вы этого не сделаете, я вонжу нож; себе в грудь, — сказала Май.

Погоди! — крикнул Госвин испуганно. — Пусть будет по-твоему.

Обещаете это своим рыцарским словом?

Обещаю и клянусь. Слуги, дайте им дорогу!

Тогда я твоя, — шепнула Май, падая на грудь Госвина.

Это что за шутки? — прогремел кузнец. — Пусть даже девушка с ума сошла — я все равно не позволю ее увести.

Виллу хотел снова напасть на Госвина, но Май встала между ними и произнесла холодно и надменно:

Оставь меня в покое, кузнец! Я могу поступать как хочу. Если я хочу его любить, а тебя презирать — это не твое дело. Отныне наши пути расходятся.

Неужели ты действительно его любишь? — вскричал кузнец.

Люблю. Иди своей дорогой и не смей больше думать обо мне. Я презираю тебя. Слышишь? Я презираю тебя… Прощай, Прийду. Ты не хочешь подать мне руку? Ну что ж, пусть будет так. Пойдем, мой милый рыцарь.

Меч выпал из рук кузнеца. Он стоял как столб и широко раскрытыми глазами смотрел, как Госвин поднимает Май к себе на лошадь; слуги подобрали своих раненых и убитых товарищей; и отряд медленно скрылся за деревьями. Из глаз кузнеца капали слезы, но он этого не замечал.

— Теперь я свободен и могу идти воевать, — пробормотал он, вытирая глаза.

Перестав плакать, он увидел, что Прийду лежит на спине и… спит. Луна ярко освещала лицо спящего; брови его и во сне были гневно сдвинуты. Кузнец испугался — ему показалось, что он видит призрак: Прийду в этот миг был как две капли воды похож на Госвина Герике!

Качая головой, Виллу опустился на колени подле спящего и стал осторожно осматривать рану на его голове. Рана оказалась легкой, кровь уже не текла. Прийду вскоре открыл глаза и сел.

Ушли? — спросил он на своем языке.

Ушли, — тихо ответил кузнец. Голос его прерывался, голова кружилась.

Слушай, Виллу, как ты мог любить такую гадину?

Кого?

Эту… девчонку.

Не говори глупостей… Больно тебе?