Эдуард Борнхёэ - Мститель

«Бедная, бедная девушка, — думал он, проходя темным лесом. — Почему это ужасное несчастье должно было поразить именно ее? Она еще так молода, слаба и нежна… как она теперь уживется с грубым, вспыльчивым Одо? Теперь она будет каждый день плакать одиноко в своей комнате, пока не потускнеют ее глаза и щеки не побелеют как снег. Кто теперь защитит ее? Кто утешит? О, если бы я, как раньше…»

Но тут одно воспоминание прервало течение его мыслей. Он подумал о молодом блестящем рыцаре, который в саду утешал Эмилию такими красивыми словами, куда более красивыми, чем он, Яанус, мог бы придумать. И она опиралась на его руку… Чистым, отзывчивым сердцем Яануса овладело, вместе с глубокой скорбью, и какое-то другое, чуждое ему и горькое чувство. Он пытался заглушить его, хотел заставить себя думать только о несчастье милой подруги, но не мог отделаться от назойливой мысли. Себялюбие в той или иной мере свойственно каждому. Жило оно и в душе Яануса, хоть и в малой мере, и сейчас подзадоривало его: «Ты глуп, Яанус. Твои рассуждения наивны. О чем ты думаешь? Чтобы у Эмилии да не нашлось защитников и утешителей! У нее их целые дюжины, и каждый из них вдесятеро лучше тебя. Разве она на тебя обратит внимание? Помнит ли она, что ты вообще существуешь на свете? Ступай домой и плачь о том, что ты так жалок и убог».

Мучимый такими мыслями, утомленный больше душой, чем телом, он через час достиг дома.

Когда он вошел в комнату, старый Тамбет сидел за ужином вместе с работниками и прислугой, Яанусу не хотелось ни есть, ни разговаривать; сославшись на головную боль и пожелав всем спокойной ночи, он ушел в свою комнату.

Узкое и низкое окно ее выходило во двор, как раз против калитки, ведущей в сад. Комната была сравнительно большая и высокая, все предметы обихода и кровать, стоявшая у задней стены, были простые, но чистые и имели более привлекательный вид, чем в других крестьянских домах. Окно и калитка были отворены, и свежие ночные ароматы, лившиеся из сада, наполняли комнату.

Яанус сел к окну, подперев голову руками. Ветер утих, сияли звезды. Из леса донесся резкий крик совы, и снова воцарилась ночная тишина.

Безграничная горечь наполняла сердце Яануса. Незнакомо и ново было для него это чувство. Он не находил ему ни имени, ни объяснения. У него разболелась голова. Он встал и, не раздеваясь, лег на кровать. Но долго не мог уснуть. Наконец веки его сомкнулись.

Но что это?

Яанус как будто не лежал в своей комнате на кровати, а все еще продолжал стоять за стеной господского сада и видел все, что там происходило. Там гуляли с надменным видом молодые господа в роскошных одеждах, и каждый из них кричал и восхвалял самого себя. Потом появилась одинокая пара, это были рыцарь и какая-то барышня. Они шли, дружески держась за руки, и часто с улыбкой заглядывали друг другу в глаза. Рыцарь, наклонившись к ушку барышни, что-то говорил мягко и ласково, глаза девушки сияли, и счастливая улыбка озаряла ее лицо. И вдруг рыцарь обеими руками обнял ее…

Яанус хотел крикнуть, хотел броситься на помощь, но как будто окаменел — не мог произнести ни звука, не мог шевельнуть ни рукой ни ногой. И вдруг — о чудо! — рыцарь и девушка, которую он горячо обнимал, начали подниматься в воздух, все выше и выше… и, наконец, исчезли в облаках. Яанус устремил взгляд туда, где исчезло видение, и глядел до тех пор, пока в глазах не потемнело и две тяжелые слезы не покатились по щекам. Он протянул руки и воскликнул: «Эмми, Эмми!..» Внезапно облако снова разверзлось и показалось бледное лицо мертвеца — старого владельца замка; горящими глазами посмотрел он на Яануса, тощие руки его угрожающе протянулись к юноше, увядшие губы раскрылись, и раздался голос, подобный далекому раскату грома: «Оглянись, крестьянин! Оглянись, посмотри, что у тебя за спиной, о раб!» Яанус повернул голову и увидел большое желтеющее поле, где сотни рабов, мужчины и женщины, жали хлеб. Горячее солнце жгло им спину, с лица ручьем катился пот. Свирепый кубьяс ходил среди них взад и вперед, бранился и хлестал тяжелым кнутом каждого, кто осмеливался хоть на минуту выпрямиться. Приглушенные стоны, свист кнута и внезапные крики боли раздавались по полю. Когда Яанус посмотрел на лица рабов, ему показалось, что в каждом он узнает своего родного брата, свою родную сестру. Он закрыл глаза… Вдруг ему послышалось, что кто-то невдалеке окликает его по имени. Он открыл глаза и увидел, что кубьяс привязывает к скамье мальчика, которого Яанус хорошо знал, и начинает его беспощадно хлестать. Тяжелые удары кнута со свистом падали на спину несчастного, из ран брызгали. крупные капли крови. Мальчик корчился и страшно кричал… Опять Яанусу послышалось, что кто-то назвал его по имени, он хотел с яростью наброситься на безжалостного кубьяса…