Александр Кердан - Роман с фамилией

Нас вывели из хлева и повели между ровными рядами римских палаток.

Перед центральным шатром нас поставили на колени.

К нам вышел низкорослый старик в белоснежной тунике. Два лиловых шрама рассекали низкий лоб и правую щеку и придавали его и без того суровому лицу свирепое выражение.

Центурион брякнул кулаком по панцирю и рявкнул:

– Вентидий, я привёл тех, кого ты велел.

Вентидий Басс, а это был именно он, окинул нас презрительным взглядом:

– Это все? Я полагал их будет больше… – Он провёл ладонью по коротко стриженным седым волосам и повелел: – Несите труп их вождя!

К шатру за ноги приволокли тело нашего бедного царевича. За три дня, проведённые на жаре, оно раздулось и источало тошнотворный запах.

– Рубите голову! И – на копьё! – распорядился Вентидий.

Я отвёл глаза, чтобы не видеть глумление, бессилен помешать этому.

– Слушайте меня, жалкие парфяне, – прокаркал Вентидий. – Вы заслужили право умереть! Но мне не нужна ваша ничтожная смерть. Ваш позор – мой главный трофей… – И он ткнул пальцем в сторону мёртвой головы: – Вы пройдёте вместе со своим царевичем по городам Сирии, открывшим вам ворота. Пусть все знают, что Рим непобедим, а всякого, кто посмеет поднять на нас меч, ждёт такая участь…

Здесь судьба ещё раз предоставила мне шанс умереть с честью, отказавшись нести голову бедного Пакора. Так сделали двое моих товарищей по несчастью, и Вентидий приказал тут же распять их…

У меня недостало духу отказаться. Я был слишком молод и слишком самонадеян, чтобы вот так запросто расстаться с жизнью. Жалким оправданием служила мысль, что я не имею права умереть, не отомстив убийцам моей семьи и нашего славного царевича…

Сколько раз впоследствии, проклиная жалкую долю раба, я сожалел о своей слабости, повторяя слова одного галла, увековеченные Титом Ливием: «Vae victis!» – «Горе побеждённым!»

Да, лучше бы меня тогда постигла смерть! Впрочем, кто, кроме всемогущего Горомаза, ведает, что лучше для человека?

Не передать, сколько унижений пришлось мне и моим товарищам пережить за долгие месяцы странствий по Сирии. Сопровождаемые римскими конниками, мы несли страшную, с выпученными глазами, смердящую и изъедаемую червями голову царевича, плетясь по раскалённой сирийской пустыне, от города к городу. В каждом нас встречала толпа горожан, осмеивая и проклиная. И больше всех старались те, кто с поклоном и подобострастием подносил Пакору ключи от городских ворот, предлагая самый щедрый выкуп, умоляя, чтобы только мы не разоряли их жилища, пощадили их жён и детей…

В середине осени эта мучительная пытка закончилась. Нас, полуживых и почти падших духом, пригнали в портовый город Рамита. Здесь на центральной площади то, что раньше было головой Пакора, было выставлено на всеобщее обозрение.

Нас погрузили на галеру, которая тут же вышла в море.

Через пятнадцать дней качки и животного, полуголодного существования в вонючем трюме мы пристали к берегу. Нас выгрузили в неизвестном римском порту и, соединив с тысячами других пленных, повели куда-то.

Из разговора конвоиров я понял, что нас ведут в Рим, где за три дня до декабрьских календ должен состояться триумф Вентидия, который он будет праздновать вместе с Марком Антонием.

Легионеры, скрашивая дальний переход, обсуждали это событие на все лады. Так узнал я об удивительной судьбе Вентидия Басса. В юности он пережил немало унижений. Его родной город Аускул захватили римляне: Вентидия в числе других пленных провели в триумфальной процессии Публия Страбона, а после много лет он был погонщиком мулов у Юлия Цезаря. Правда или нет, но говорят, что во время кампании в Дальней Испании, при переходе через горы, Вентидию довелось спасти жизнь Цезарю. Великий полководец приблизил Вентидия к себе, сделал сначала простым велитом, потом – десятником, центурионом… И вот теперь бывший раб сам стал прославленным полководцем и, как победитель парфян, удостоен чести быть триумвиром…

Через семь дней мы увидели перед собой стены Вечного города. Без еды и воды, закованные в цепи, мы ждали ещё два дня на равнине перед воротами Рима.

В день триумфа на золочёной колеснице, запряжённой четырьмя белыми лошадьми, из ворот выехали триумфаторы – Марк Антоний и Вентидий Басс. За ними следовала толпа разряженных в праздничные тоги римских сенаторов, магистратов и музыкантов. Сделав круг по равнине, вся эта процессия снова вошла в городские ворота. Следом повели в город нас.