Вик Бовэ - Сказ о жизни Сергия

– Бог терпел, нам велел, но не от поганых же!

Так, может быть, и пометал бы всех татар с волжского берега, да тут как на грех ещё один разъезд ехал, но числом много боле первого. Когда эта сотня навалилась на одинокого дьяка и попыталась его саблями посечь, тот и заголосил:

– Люди добрые! Тверечи! Не выдайте!

А вышло так, что когда дьяк первый десяток нехристей в воду швырял, то на утёсе много людей собралось, которые от смеха за животы держались. Меж народа в толпе шутка уж пошла гулять, что, мол, беда коли тверской дьяк крестить начинает, может всех зараз и утопить. Смеялись до упаду. Но одно дело веселье и смех, совсем другое – когда сто на одного наваливаются. Вот тут-то, понятное дело, и взыграла в людях обида за все прошлые разы, а потому и позабыли они все свои обещания, которые великому князю Александру Михайловичу давали.

Понесло огромный людской поток с холма к речному берегу, да и начали посадские тверские люди татарское воинство крушить тем, что кому под руку попало. Для такого дела всё годилось: камень ли с дороги поднятый, жердина для тына приготовленная, или даже добрый кулак. Шум-гам изрядный поднялся. А тут к татарам помощь стала внушительная подходить с княжьего двора, где постоем стояла. Когда же вслед за этим колокол ударил, то на помощь к людям посадским стали бояре подходить со своими слугами, да уже при хорошем оружии. Вот тут кулачная драка закончилась, и пошло самое настоящее сражение. Бились целый день, а к вечеру остались в живых из нехристей лишь князь Шевкал, да с ним не больше сотни татар. Схоронились они в усадьбе князя тверского, и стали молить о пощаде. Думалось Александру Михайловичу о тяжелых последствиях. Понимал, что хан Узбек такого не простит, но не мог таких слов подобрать, которые дали бы прощение татарам. Да как было их миловать, когда не было в Твери ни одного двора, где бы поганые ни снасильничали, ни украли бы, ни убили бы. Спустил бы Шевкалу великий князь, народ бы его не простил. Вот и не пожалел своей усадьбы Александр Михайлович, приказал спалить вместе с татарами, которые в ней закрылись.

До московского князя Ивана Даниловича та весть мигом дошла, а потому, немедля ни единой минуты и в великой душевной радости, помчался он в Золотую Орду к хану Узбеку. Вот, дескать, великий хан, говорил я тебе не единый раз, что холоп твой тверской против тебя нож точит, теперь сам убедись. Нету у тебя больше брата Шевкала.

В великом бешенстве собирает ордынский владыка воинство неисчислимое и приказывает идти Ивану Даниловичу на Тверь. Чёрным огнём надвигалась татарская рать на земли русские. Где проходила Орда уже ничего ни живого, ни мертвого не оставалось. Одна пустыня. Вот почему многие правители под руку московского князя перебегать стали и тем земли свои спасали.

Боярину Аверкию Дмитриевичу донесения шли о приближении беды к Твери. Вроде бы не Ростов, но надо остерегаться. Приехал он в дом Кирилла Афанасьевича и молил того, чтобы не оставлял он жены с чадами, не покидал земли ростовские, да не шёл с дружиной в Тверь. Хоть и не был воевода в ближних боярах у Александра Михайловича, но на его службе продолжал числиться, а потому не смог предать князя и земли родной, потому и поехал. Когда татары к Твери пришли, бился честно и отважно. Побили ордынцы дружины тверские, город сожгли, и мало кто в живых остался. Боярина Кирилла, видимо, молитвы жены уберегли, а потому вернулся он в Варницу – в земли ростовские, которые пока всё ещё нетронутыми стояли. Татары с князем Иваном Даниловичем погнались за князем Александром Михайловичем, который в Новгород бежал, а потому остатки тверских людей добивать не стали.

Боярин Аверкий, в ожидании бедствий княжеству Ростовскому как союзнику Твери, перевез домочадцев своих в усадьбу зятя. Жили они тогда все вместе в тревоге великой, дожидаясь прихода московского князя. Понимал управитель Ростова, что великое владимирское княжение теперь перейдет к Ивану Даниловичу, а уж тот найдет способ как наделы тверские к рукам своим прибрать. Когда же станет Ростов покорен Москве, тогда и начнёт Иван Данилович бояр, состоявших на службе у князя Александра Михайловича, да и не только их, грабить да убивать. Вот почему и говорил Аверкий Дмитриевич Кириллу, чтобы тот готовился к уходу из земель ростовских. И ехать надо было уже не в Новгород, который принял московскую сторону, а в Рязань или ещё лучше в Пронское княжество. Хоть далеко до него и ближе оно к Дикому полю, да Москве сильнее других противится, а потому не выдаст. И ещё говорил тысяцкий, что московское княжение, и это видно по многим приметам, обернётся для людей ростовских хуже татарского.