Сергей Басов - Бетховен

Людвиг напрягся.

– Говорите откровенно, папа.

Два первых просто великолепны, а вот третье…

– До-минор, мое любимое!

– Не разделяю вашего оптимизма.

Людвиг старается понять мысль Гайдна. Ничего на ум не приходит. Обидно, но это третье

трио действительно его любимое.

– Давайте сыграем его. Согласны?

Еще бы! Конечно Людвиг согласен.

Уже через неделю все тот же Лихновский за обедом в присутствии жены сказал:

– Я пригласил на завтра трех молодых людей и хочу, чтобы ты, Людвиг, прослушал их. Обещаю-

ты не пожалеешь.

Людвиг с готовностью кивнул.

– Эту неделю мы проведем репетиции, но с этими музыкантами проблем не будет, а вот на следующий четверг я приглашу некоторых знатоков. Вот тогда и посмотрим.

Через два дня, утром, за несколько минут до репетиции Людвиг жаловался Цмескалю:

– Не понимаю я старика. Ты же сам читал эти трио, сам понимаешь-неплохо.

– Я-то понимаю, но старик воспитан в еще тех традициях. Ему трудно смириться со всем

новым. Давай дождемся концерта.

Громовой голос Лихновского прозвучал набатом на весь полупустой зал:

– А вот и мои мальчики.

В зал как раз входила троица молодых юношей. Людвиг с первого взгляда понял, что мальчишкам, вероятно, и восемнадцати нет. Совсем юнцы. И вот с этими мальчишками ему

надо будет потрясти знатоков и любителей. Первые его серьезные трио, тут не должно быть ошибок.

Первый из молодых людей смело подошел к Людвигу и протянул руку, представился сам и после представил еще двоих:

– Игнац Шуппанциг, скрипач,

– Виоланчелист Крафт.

– Альтист Линке.

Все трое пожали руку Людвигу.

– Не смотри так, Людвиг. Ты их не знаешь, а я знаю. Ручаюсь.

Людвиг только пожал плечами: посмотрим раз нет другого выхода.

– Я, стало быть, четвертый, -только и сказал он.

– Будете, когда напишете свой квартет, а пока…

Лихновский сделал знак рукой, указав Людвигу на фортепиано. Людвиг сел за инструмент Его партия была у него в голове. Шуппанциг и Крафт сели рядом, Слуга разложил перед ними ноты.

– Мои переписчики работают день и ночь. Тут только первые две части.

Уже через десять минут игры Людвиг понял, что эти двое настоящие мастера, да, с такими не стыдно и перед императором выступить. Ребята мастера!

Довольный Карл потирал руки. Цмескаль сидел завороженный на своем месте.

– Как тебе? -спросил Людвиг друга, вытирая пот со лба, понимая, что и без вопроса Цмескаль

поражен.

– Нет слов! Если они так будут играть и при Папе, то успех обеспечен.

В день концерта зал быт забит до предела. Масса незнакомых лиц, фамилий, незнакомые голоса гудят. В первых рядах семья Лихновских в полном составе, позади теща Лихновского

графиня Тун с еще одной дочерью -Элизабет. Чета Броунов в полном составе. В самом первом ряду, почти у самой сцены четыре глубоких кресла. Сейчас они пустуют. Из-за ширмы Людвигу хорошо виден весь зал.

– Как настроение, боевое?

Тихий голос Вегелера добавляет уверенности.

– Отступать некуда, -решительно говорит Людвиг и старается спрятать за спиной потные руки.

Вегелер прислушался к шуму.

– Кто там? -спросил Людвиг.

Вегелер отошел от занавеса.

– Сам посмотри.

Людвиг приник к занавесу. Боже! Гайдн, ван Свитен и еще один-незнакомец изящный, одетый с редким изяществом, чуть младше Гайдна. Щеголеватый незнакомец сейчас шутит с ван Свитеном, кивает Гайдну и в то же время успевает засунуть в рот конфету. Странный гость…

– Спроси у барончика, -шепчет Людвиг.

Через минуту Вегелер возвращается. Без предисловий тихо говорит:

– Сальери.

Сердце у Людвига сейчас выскочит из груди.

– Начинаем, -говорит Игнац Шуппанциг и вместе с Крафтом первым выходит на сцену. За ними Людвиг. За последние две минуты вся « святая троица» успела опуститься в глубокие кресла прямо перед сценой. Посредине тучный ван Свитен с массивной тростью и в

перчатках. Сейчас он их снял и нервно постукивает пальцами по трости. Слева Гайдн в простом, почти дорожном сюртуке, трость попроще, парик не так пышен и бел. Справа -Сальери. Вот по нему ничего определенного не скажешь. Итальянская вертлявость, живость характера, его легкость и простота придавали Сальери вид беззаботный и веселый. Что-то смешное он шептал через тело ван Свитена. Барон молчал, но терпел.

– С Богом, -тихо шепнул сам себе Шуппанциг.

Следующий час пролетел как мгновение. После каждой части последнего, своего любимого

до-минорного трио Люд виг старался понять, что скрывает молчание двух маэстро. Ван Свитен не в счет. Гайдн молча сидел, уперев подбородок в набалдажник трости, ни жеста, ни звука. Восковая маска безразличия. Зато итальянец не сидел на месте. Ноги и руки находились в постоянном движении. Отправляя в рот конфету за конфетой, ногой толкал фантики под кресло. Что-то смешно пытался шептать на ухо ван Свитену. Тот лишь отмахивался, как от назойливой мухи. Общество позади после каждой части дарило всей троице щедрые аплодисменты. Особо старалась женская часть,.вероятно, Кристина и была