Александр Чиненков - Христоверы

– Может быть, дети Звонарёвых с каторги сбёгли, а теперь чудят над нами? – предположила, бледнея, Степанида. – Это они с тобой зло творят. Ты ж подсобил уряднику их на каторгу спровадить, вот они и…

Громкий стук в дверь заставил ее умолкнуть.

– Это он, – заёрзал в постели Куприянов, – это он, чертяка, спрос с меня чинить явился.

Степанида припала лицом к окну. За замороженным, покрытым узором стеклом смутно проглядывалась фигура человека с фонарём в руке.

– Кто там? – сама не своя от страха взвизгнула она. – Мы нынче никого не ждём в гости.

– Не в гости я, а спрос чинить! – прозвучал еле слышимый из-за двери, заглушаемый порывами ветра голос. – Макарка твой задолжал мне кое-чего и мой наказ не выполнил!

– Не пущай, не пущай его, жена! – сползая с кровати, взмолился насмерть перепуганный Куприянов. – Он же… Он же… Он же порешит меня, Степанида?

– А не пущу я тебя в избу! – прокричала в сторону двери Степанида. – Ступай, откель пришёл, демон нечистый!

В ответ на её отказ гость поднял над головой руку с фонарём и закричал:

– Не пустишь – спалю хоромы ваши вместе с вами. Того хотите?

Ни живая ни мёртвая Степанида с потерянным видом посмотрела на мужа.

– Макарушка, он спалить нас грозится.

– Что ж, тогда открывай, – едва ворочая языком, вымолвил Куприянов. – Если спалить обещает, то так и сделает. По себе знаю, что попусту словами этот демон проклятущий не разбрасывается.

Проводив Силантия за дверь, старики Звонарёвы поспешили к иконам. Горячими молитвами они старались заглушить тревогу внутри, вызванную странным поведением сына.

Помолившись и обретя утешение, старики уселись за стол друг перед другом и горестно вздохнули.

– Надо же, – покачала головой Марфа Григорьевна, – опять в ночь-полночь собрался и пошёл. Он с войны шальной возвернулся. Будто не в своём уме сыночек наш, отец?

– Весь день почитай в окошко зыркал, будто кого поджидая, – согласился с ней Матвей Кузьмич.

– А я ту ночь, когда Степанида Куприянова к нам прибегала, всю напролёт промаялась, беду сердцем чуяла, – всхлипнула Марфа Григорьевна. – А сыночек явился под утро, бухнулся спать и в ус себе не дует.

– А нынче налил в фонарь керосин и куда-то подался, – вздохнул Матвей Кузьмич. – Не иначе Макарку жечь, нутром чую.

– О Господи, Боже мой милостивый! – всплеснув руками, запричитала Марфа Григорьевна. – Натворит бед сыночек наш безмозглый! Ни ему, ни нам не сносить теперь головы!

– Чему быть, того не миновать, – снова вздохнул Матвей Кузьмич и в отчаянии махнул рукой. – Удержать мы его не могли, а теперь… Только одному Богу известно, что теперь с нами будет, ежели Силашка Макарку спалит.

Наступил вечер. Евдокия и Мария собирались на радения. Помогая друг другу, они натянули белые рубахи, сверху овчинные полушубки и присели на скамейку в ожидании приказа.

– Аж дрожь берёт, как подумаю, что Андрон и меня на «большой собор» берёт, – покосившись на дверь, прошептала Мария. – Говорят, что много народу там соберётся.

– Я тоже о том слыхала, – вздохнула Евдокия. – «Богородицу» выбирать будут и раденья большие учинять.

– Интерес берёт, кого выберут? – загорелась Мария. – А ежели кого-то выберут, то куда Агафью денут?

– Кого Андрон назначит, того и выберут, – усмехнулась Евдокия. – И Агафья на своём месте останется, старец очень почитает её.

Сёстры поочерёдно вздохнули и замолчали прислушиваясь. Они взволнованы. «Большой собор» был очень важным событием в жизни хлыстов, и на него собирались самые значимые в секте люди.

– Никогда не была на таких радениях, – едва скрывая рвущийся наружу восторг, прошептала Мария. – Как считаешь, чем они лучше всех остальных?

Евдокия пожала плечами.

– Я, как и ты, впервой призвана, – сказала она. – Вот погляжу и знать буду, чем отличаются такие радения от всех остальных.

– А я…

Из сеней послышался голос старца.

– Эй, Марья, Евдоха, живо на выход! Ждать времени нету, так что поспешайте, голубки мои!

Силантий вошёл в горницу, грубо отстранив рукой вставшую на пути Степаниду. Не раздеваясь, не разуваясь, он прошёл к кровати Куприянова, встал у изголовья и склонился над ним, как стервятник над своей добычей.

Макар весь сжался от страха и закрыл глаза в ожидании расправы. Но Силантий, глядя на него, лишь укоризненно покачал головой.

– Ну что, аспид, отлежаться решил, чтобы не исполнять данного мне обещания?