Виктор Суворов - Тень Победы [Новое издание, исправленное и переработанное]

Рокоссовский сам принял решение. По его приказу артиллерийская контрподготовка на Центральном фронте была начата ночью 5 июля 1943 года в 2 часа 20 минут. Это, собственно, и было началом Курской битвы. В 4 часа 30 минут противник начал свою артиллерийскую подготовку, а в 5 часов 30 минут орловская группировка германских войск перешла в наступление. Рокоссовский продолжает рассказ:

В Ставку позвонил Г. К. Жуков примерно около 10 часов 5 июля. Доложив по ВЧ в моем присутствии Сталину о том (передаю дословно), что Костин (мой псевдоним) войсками управляет уверенно и твердо и что наступление противника успешно отражается. Тут же он попросил разрешения убыть ему к Соколовскому. После этого разговора немедленно от нас уехал. Вот так выглядело фактически пребывание Жукова Г. К. на Центральном фронте.

В подготовительный к операции период Жуков Г. К. у нас на Центральном фронте не бывал ни разу.

Вот таким был личный вклад Жукова в разгром противника на Курской дуге. В подготовительный период перед сражением Жуков в войсках Центрального фронта не появлялся, и в войсках Воронежского фронта — тоже. Он прибыл на Центральный фронт прямо накануне сражения. Никаких решений не принимал. Ответственность за решение, которое принял Рокоссовский, Жуков на себя не взял.

Контрподготовку проводил не только Центральный, но и Воронежский фронт. Там решение на проведение контрподготовки принимал командующий фронтом генерал армии Η. Ф. Ватутин. Это решение было утверждено Маршалом Советского Союза А. М. Василевским. К проведению артиллерийской контрподготовки на Воронежском фронте Жуков вообще никакого отношения не имел. Его там не было.

Жуков ничем себя на Центральном фронте не утруждал. Через четыре с половиной часа после начала сражения Жуков уехал на другой фронт. На самолете он лететь не мог — в воздухе развернулось настоящее сражение. От командного пункта Рокоссовского до командного пункта Соколовского — 740 километров по разбитым фронтовым дорогам, забитым войсками. Потому в первый, самый трудный день Курской битвы великий стратег Жуков руководить сражением не мог. Он путешествовал. Возможно, и второй день —· тоже.

Во времена Брежнева на укрепление культа личности Жукова были брошены крупные силы советской пропаганды. Особое старание проявили главный идеолог КПСС М. А. Суслов, министр обороны маршал А. А. Гречко, начальник Главного политического управления Советской Армии генерал армии А. А. Епишев. Все, что рассказал Рокоссовский о роли Жукова в Курской битве, все, что могло бросить тень на образ великого стратега, из воспоминаний Рокоссовского было беспощадно вырезано. Отрывки, которые я цитировал, были опубликованы только через четверть века после того, как эти воспоминания вышли в свет после беспощадной цензуры. Но даже в изувеченной цензурой книге Рокоссовского все равно сохранен главный смысл сказанного:

Времени на запрос Ставки не было, обстановка складывалась так, что промедление могло привести к тяжелым последствиям. Присутствующий при этом представитель Ставки Г. К. Жуков, который прибыл к нам накануне вечером, доверил решение этого вопроса мне. (Рокоссовский К. К. Солдатский долг. М.: Воениздат, 1968. С. 217.)

Тут сказано мягче, но смысл тот же: Жуков решения на проведение артиллерийской контрподготовки не принимал. Это заявление Рокоссовского никто никогда не оспаривал. Рассказ Рокоссовского — не вымысел и не досужие воспоминания. Начальник штаба Центрального фронта генерал-лейтенант М. С. Малинин был обязан вести журнал боевых действий фронта. И он как образцовый штабист такой журнал вел. Сейчас этот журнал доступен исследователям. Все приказы и распоряжения, отдававшиеся на командном пункте фронта, там зафиксированы. Все было именно так, как рассказал Рокоссовский, а не так, как описано в мемуарах Жукова и показано в фильме «Освобождение».

И вот, после выхода в свет цензурированных воспоминаний Рокоссовского, по распоряжению Брежнева и Суслова были начаты съемки фильма «Освобождение». Это даже не фильм, а эпопея (в народе — опупея). Главный замысел опупей — прославить в веках величайшего полководца всех времен и народов товарища Жукова.

Рокоссовский был ознакомлен со сценарием фильма. Он написал письмо режиссеру фильма Юрию Озерову и артисту Михаилу Ульянову, исполнявшему роль Жукова. Сославшись на конкретные документы, Рокоссовский убедительно доказал, что Жуков решения на артиллерийскую контрподготовку не принимал. Но ни Озеров, ни Ульянов принципиальности не проявили. Раздуваемый культ личности Жукова был хорошей номенклатурной кормушкой — вернее, неисчерпаемым корытом. Озеров и Ульянов ринулись к корыту, расталкивая окружающих. Главным для них было угодить Брежневу и Суслову. И они угодили. Вопреки исторической правде, вопреки документам и свидетельствам очевидцев, они показали в фильме мудрого, немного усталого Жукова, который на свой страх и риск, не посоветовавшись со Сталиным, принимает самое драматическое решение в ходе сражения.