Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга третья. Том третий

– Здесь все плоское, – по спине пробежал холодок, – улицы просматриваются отлично, – рядом с крытым шифером саманным домиком стоял милицейский газик. Питер не хотел думать о том, что Витьку или Маленького Джона могли арестоввать:

– Телеграмму они отослали, значит, с ними все в порядке, – Гудини потянул его зубами за край рабочих брюк, – вернее, вчера было в порядке. Но могли взять Снобковых в Караганде, – Питер не намеревался рисковать:

– Мои капиталы составляют два рубля семьдесят копеек, – он надеялся, что милиционеры не найдут их тайников, – у мамы, когда она здесь обреталась, бывало и меньше, – свистнув Гудини, Питер быстро пошел в сторону рыбозавода:

– Куда они тоже приедут, – папирос у него имелась полная пачка, – кстати, мой паспорт лежит дома, – юноша хмыкнул:

– Завтра я буду в Муйнаке, а дальше мы разберемся, – старый пирс в Аральске помнил времена железного Горского. Пройдя по раскаленным доскам, Питер велел Гудини:

– Прыгай в катер, – над тихой водой повисла жаркая дымка, – я завожу машину.

Над мутным плексигласом витрины висел красный вымпел с золотой бахромой:

– Мехнат давульчиши, – вышитые буквы под серпом и молотом потускнели, – яшасин Коммунистик партия, – Виллем не знал узбекского языка, но сомнений у него не было:

– Да здравствует КПСС или что-то похожее, – узбечка в цветастом платье щелкала старомодными счетами, – то же самое написано на стеле при въезде в город.

Стелу они миновали третьего дня, появившись в Муйнаке на запыленном грузовике. Кузов, где уселись Виллем с Иосифом, заставили картонными коробками. Парнишка, подхвативший их на шоссе за окраиной Чарджоу, грыз отдающую лимоном дешевую вафлю:

– Ешьте от пуза, – он наделил пассажиров щедрой пригоршней из открытой коробки, – это некондиционный товар, на кондитерской фабрике нам всегда дают в дорогу что-нибудь пожевать, – туркмен хорошо говорил по-русски:

– Я отслужил срочную в Сибири, – объяснил парень, – прыгайте в кузов, ребята, домчу вас до Муйнака с ветерком, – Виллем и майор Кардозо провели в дороге восемь часов, потягивая чай из фляги, обсуждая будущую операцию на острове Возрождения:

– Мы говорим так, словно все на мази, – заметил майор Кардозо, – но неизвестно, кто первым прочтет нашу телеграмму, – телеграмму они отправили из пустынного почтового отделения в пригороде Чарджоу, – может быть, милиция первой оказалась в Аральске, – Виллем буркнул:

– Виктор не выдаст Питера, он человек чести, – Иосиф сплюнул за борт грузовика:

– Ненавижу мяту, – за плевком последовала недоеденная вафля, – а что касается чести, то Виктор будет молчать, но милиция уцепится за его временную прописку. Они обязаны проверить его адреса и его явка с повинной никого не остановит. Ваша или наша полиция поступила бы точно так же, – Виллем присвистнул:

– Они держат дома, под половицами, золото и валюту, – Иосиф мрачно сказал:

– Что, согласно уголовному кодексу СССР, тянет на расстрел. Наш маленький вояж, – он указал на запыленное шоссе, – тоже. Перед полетом я ознакомился с законами, надо знать, что нас ждет, – Виллем постучал по рассохшемуся борту грузовика:

– Типун тебе на язык. Выбравшись отсюда, мы известим французов о месье Марселе, – возвращался мыслями к семье Механика, – но Виктор советский гражданин, президент Помпиду ему не поможет, – майор Кардозо вздохнул:

– Вряд ли президент поможет и месье Марселю. Благо государства выше судьбы одного его гражданина, – Виллем заковыристо выматерился:

– Больше мы об этом не разговаривали, – продавщица приняла смятые рубли, – глаза бы мои не смотрели на вафли, – барон забрал бумажный пакет, – но надо купить припасы в дорогу, – вторая группа добралась до Муйнака на порожнем грузовике.

Они встретились на унылой площади городка, у белого гипса статуи Ленина. Ветер с Арала носил по утоптанной земле окурки и труху. Вдалеке блестела полоска моря, в горячем мареве виднелись силуэты почтовых кранов. Отсчитывая сдачу, продавщица зевнула:

– Вы вербоваться приехали, мужчина, – она тоже хорошо говорила по-русски, – на рыбозавод?

Объявление о приеме на работу висело на единственном в городе щите с наклеенной на него пожелтевшей «Правдой» трехнедельной давности. Виллем забрал сдачу:

– Именно туда, – обитая дерматином дверь заскрипела, он вдохнул запах соли. На улице было немного прохладней:

– Потому что здесь ветер, – Виллем пошел к центру, – а в магазине нет даже вентилятора, – он помнил местную жару с детских лет: