Денис Кремнев - Солдатская доля. Роман о такой далекой, но такой близкой войне

– Товарищи! Враг давит и прёт своей мощью на нашу армию, подмял под свою пяту сёла и города, рвётся покорить столицу нашей Родины.

– Ну вот, пошла политинформация опять… Лучше бы пожрать и поспать дали, – про себя пробурчал Лёха.

Но вопреки сложившейся традиции горланить бравурные речи о победе над врагом оратор продолжил свою речь вовсе не так бодро, как её начал:

– Много смертей и горя принесли фашисты на нашу землю, сильны они и числом, и техникой, и воевать хорошо обучены. Но только нет сил у них, чтобы сломить наш характер, русский характер. Они даже танками тот характер раздавить не могут, – в конце голос совсем дрогнул, послышалось волнение. Громко вздохнув, он продолжил:

– Совсем недавно ваши товарищи в количестве двадцати восьми стояли против пятидесяти немецких танков, двадцать восемь и пятьдесят, вдвое меньше… Погибли, но врага не пропустили. Приказываю вам также держаться, до последнего стоять, но не пустить врага к столице, потому как Москва сейчас есть символ борьбы нашей святой.

Повернувшись к командирам, произнёс:

– Ваша западная окраина села, домов, где расселиться достаточно. Обогреть и накормить людей.

– Это в одного против двух танков, разве оно так вообще может быть? – с сомнением бросил Лёха вслед умчавшейся полуторке.

– Эх ма, видать, жёстко прессуют брата нашего, что такие расклады выкатываются, – послышался голос из задней шеренги.

– Ну ка, отставили словесный понос, паникёрских разговоров не допущу, – осадил всех старшина.– Воевать приехали, не ныть и не стонать… Про тех смельчаков даже в газете написано, с фамилиями и фотографиями впридачу. С такими людьми всё одолеем!

Шагая по сельской улице в строю, Емельян с Лёхой затеяли нешуточный спор:

– Нет, ну сам ведь рассуди, какой бы солдат справный не был, но так чтобы каждый по паре танков угробил, почитай, целый танковый полк против одного взвода? Тут, брат, явный перебор, быть такого на белом свете не может. Немецкие танкисты не дуралеи, у них пушки с пулемётами, у них не забалуешь.

– Эх, Лёха, ты вот старшину послушай, на войне всякие геройства имеют место быть, почему бы и против танков нашим не выстоять. Может, были опытные ребята, что с самого нападения Гитлера воюют, злые да проворные, научились танки подбивать… Может, у них на каждого по противотанковому ружью было?

– По штату не положено на каждого! – блеснул знанием Зорин.– На взвод по два ружья должно быть.

– Значит, метко стреляли уж из этих ружей… А как же подвиг пулеметчиков, что батальон в капусту покрошили месяц назад, политрук зачитывал? Тоже придумали?

– Ну это ты промахнулся, то ведь пехотный батальон, без танков, да если в поле, да если ещё и без укрытий. Ежу понятно, что с пулемёта покрошить можно.

Ближе прислонившись к товарищу, добавил:

– Это ясно, что статейки эти боевой моральный дух поднимают, это правильно, я считаю. Но чтобы прямо по паре танков на бойца, это уже перегнули товарищи в политуправлении, честно тебе признаюсь.

Емельян лишь хмыкнул в ответ:

– Вот повоюем, увидим.

Они даже и представить ведь себе не могли, сколько страшных и удивительных вещей им предстоит увидеть в смертоносном калейдоскопе по имени Война. А разобраться с правдивостью газетной заметки предстояло уже совсем скоро.

Серенькие домики ровными рядами выстроились на снежных барханах, расстояние между всеми было выверенным и точным. Емельян удивлялся такому обстоятельству, мысленно сравнивая подмосковное сельцо с родной сибирской деревушкой. Сравнения были отнюдь не в пользу последней.

Домики его родины кое-где кучковались в узком кружку, а кое-где были разбросаны друг от друга на десятки метров. Да и внешне они сильно разнились с добротными срубами, поставленными почти четверть века назад, тогда как жильё в Сибири строилось переселенцами ввиду дефицита материалов и ресурсов на скорую руку, иногда даже на косогорах и ухабах. Ставить дома приходилось и на холмах, что в изрядном количестве высились над среднесибирской равниной. Золотое правило переселенцев, – «река это жизнь» было актуальным во все века и вынуждало с огромным трудом ставить дома в не самых удобных местах, лишь бы был ближе выход к воде. Его хата стояла далеко от речки, боец с тоской вспоминал ежедневные изнурительные походы с вёдрами по воду, тогда ему казалась эта работа нудной, а сейчас на фоне фронтовых будней ощущалась самой что ни на есть простой.

На следующее утро Лёху с Емельяном старшина отрядил на заготовку дров на пункт тылового обеспечения бригады. По пути к нему Злотников долго и молча любовался добротным видом подмосковных домишек, Алексей же рядом весело насвистывал какую-то незамысловатую мелодию. Его настроение приподнялось, когда выпала возможность пройтись размяться. Работы ни тот, ни другой никогда не чурались, Зорин ввиду своей бойкости, а Злотников ввиду своей крестьянской натуры, что прививала любовь к труду с детства. Выпас коров, колка дров и заготовка сена, сколачивание амбаров и загонов, – с детства Емельян испытал на себе все прелести крестьянского труда.