Сергей Степанов-Прошельцев - Кто-то здесь, а кто-то там… Из истории Нижегородского края

Этот человек стал духовным наставником Орленёва, поспособствовал, чтобы ему чаще доверяли большие роли. А когда ставки актеров в Вологде снизили едва ли не вдвое, и они были вынуждены, чтобы хоть как-то прокормиться, выкапывать молодой картофель на чужих огородах, посоветовал перебраться в Нижний Новгород.

Но сразу Орленёв туда не попал. Вернулся в Москву, выступал в Риге. Но и там платили плохо. Вычитали за еду и осеннее пальто, купленное в кредит, поэтому питаться приходилось в забегаловке, где за десять копеек подавали четыре сосиски, четыре картошины и кусок хлеба. «В гостинице, — вспоминал актер, — можно было вскипятить воду, и, за неимением чая, мы пили его без сахара, размачивая оставшийся после сосисок пеклеванник. Так продолжалось очень долго».

Но уже тогда авантюрный характер Орленева дал о себе знать. Однажды он заказал шикарный обед. Официант его принёс, а друзья-артисты просто остолбенели: весь стол был уставлен холодными и горячими кушаньями и графинами с водкой и вином.

– Как же мы за это расплатимся? — недоумевали коллеги Орлененёва.

– Что-нибудь придумаем, – сказал Орленёв, хотя никакого плана не было.

И всё же он придумал. В качестве компенсации за съеденное и выпитое предложил управляющему рестораном со всем семейством посещать бесплатно спектакли театра.

В Нижнем Новгороде

Заканчивался 1887 год. Контракт на следующую зиму Орленёв заключил с Вильненским театром. Но тут неожиданно последовало приглашение из Нижнего Новгорода от директора ярмарочного театра Дмитрия Афанасьевича Бельского. Там вот-вот должны были начаться гастроли Марии Гавриловны Савиной и Гликерии Николаевны Федотовой, а их выступления должны были «разбавлять» местные актёры.

В первом же спектакле по пьесе Александра Сумбатова-Южина «Арказановы», в котором играла Гликерия Федотова, одна из ролей досталась Орленёву. Но Федотова, с которой Орленёв был знаком по Малому театру, после репетиции выговорила ему всё, что думала о его игре:

— Удивляюсь, что с вами сделал провинция. Откуда этот фальшивый тон? Заговорите своим голосом.

«И я понял, — писал Орленев, — что она спасла и возродила меня как актера. После очередной репетиции она поманила меня к себе рукой и, потрепав тихонько по щеке, сказала: „Ну что, дурачок, теперь ты понял?“. И, обняв меня, поцеловала. Всю жизнь я помню этот случай».

Гликерия Николаевна Федотова была законодательницей мод на театральной сцене с 1860 года. Она начинала как балерина, с 16 лет играла драматические роли. Она, как и Савина, считалась одной из лучших актрис. Роль Катерины в пьесе Островского «Гроза» она исполняла на протяжении 36 лет! Федотова воспитала многих актеров, Павел Орленёв тоже считал себя её учеником.

Бельский платил Орленеву 50 рублей в месяц. Это было больше, чем в прежние годы. И в Нижнем Новгороде подобралась хорошая труппа, здесь было у кого поучиться. С блеском выступали известный в то время артист Петр Кузьмич Красовский, Николай Аркадьевич Мичурин-Самойлов, Журавлев, Малиновская, Бауэр, Коралли-Торцов и другие.

Актеры жили тогда в гостинице Степана Семёновича Бубнова на углу Алексеевской и Осыпной улиц, известной потом как Дом колхозника. Это здание было построено в 1867 году архитектором Н. И. Ужмудским-Грицевичем, но с самого начала не отличался комфортом.

Орленёв снимал номер вместе с суфлером И. Н. Плотниковым. «Играл я мало , — писал он, – но, на мое счастье, поставили водевиль Мансфельда „С места в карьер“ и назначили на роль простака Коралли-Торцова. Он отказался от неё, сказав, что эта роль ему не по достоинству – слишком мала. Бельский передал её мне. Это была роль мальчика- сапожника, почти без слов… Но я вспомнил, что рядом с гостиницей я очень часто встречал мальчишку, который служил у сапожника в учениках. С этого момента я ежедневно выходил на охоту в соседний переулок и подкарауливал добычу. Однажды я увидал его, когда он шёл по переулку, неся в руках починенные галоши, но, увидя на тумбе воробья, он, желая его подшибить, надел на свои ноги галоши, поднял с земли камень и размахнулся, а я схватил его за шею сзади. Обернувшись в страшном испуге, он дал мне этим моментом грим и мимику для моей новой роли. Мальчика я тут же привёл в свой номер и дал ему в обмен за его штаны, рваную рубаху и грязный фартук свой пиджачный костюм, а его костюм отдал прачке выварить в котле и с ним не расстаюсь до сих пор, храню его как дорогую память… Весь этот фарс идёт теперь под беспрерывный хохот публики, почти доходящий до истерики, но у многих я вызывал слезы своим толкованием внутреннего мирка моего мальчика… Эта роль произвела переворот в моей жизни».