Вальтер Скотт - Вальтер Скотт. Собрание сочинений в двадцати томах. Том 5

Получив такие известия, я откровенно рассказал о своих сердечных делах отцу и сильно смутил его своим намерением жениться на католичке. Но ему очень хотелось, чтобы я «перешел на оседлую жизнь», как он это называл: и он не забывал, что, став его усердным помощником в коммерческих делах, я принес в жертву свои наклонности. После недолгих колебаний и нескольких вопросов, на которые я дал удовлетворившие его ответы, он объявил:

— Не думал я, что сын мой сделается владетельным лордом Осбалдистоном, и еще того меньше — что он станет искать невесту во французском монастыре. Но такая преданная дочь будет, бесспорно, хорошей женой. Угождая мне, ты сел за конторку, Фрэнк. Справедливость требует, чтобы жену ты взял, угождая собственному вкусу.

Как спешил я со своим сватовством, Уилл Трешем, я могу вам и не рассказывать. Вы знаете также, как долго и счастливо жил я с Дианой. Вы знаете, как горестно я ее оплакивал. Но вы не знаете, не можете знать, как заслуживала она, чтобы муж о ней так скорбел.

Вот и все мои романтические приключения, и больше мне рассказывать вам нечего, так как все позднейшие происшествия моей жизни слишком хорошо известны тому, кто с дружеским участием делил и радости и печали, разнообразившие наши будни. Я часто посещал Шотландию, но больше ни разу не виделся с отважным горцем, который в мои молодые годы не раз вершил событиями моей жизни. Время от времени, однако, до меня доходили известия, что он по-прежнему крепко держится в горах Лох-Ломонда, наперекор всем могущественным врагам, и даже добился до известной степени признания правительства, как «покровитель Леннокса», который в силу этой должности, самовольно принятой им на себя, собирает «черную дань» аккуратней, чем иной помещик арендную плату. Невозможным казалось, что жизнь его не завершится насильственной смертью. Тем не менее он мирно скончался в преклонном возрасте, в 1733 году; и до сих пор в его родной стране живет память о нем, как о шотландском Робин Гуде — грозе богатых, друге бедняков, одаренном такими качествами и ума и сердца, которые служили бы украшением человеку и не столь двусмысленного ремесла, как то, на какое обрекла Роб Роя судьба.

Старый Эндрю Ферсервис говорил, бывало:

— Многое на свете слишком дурно, чтоб его хвалить, и слишком хорошо, чтоб хулить, — как Роб Рой.

(Здесь подлинная рукопись обрывается довольно неожиданно. Я по некоторым основаниям полагаю, что дальнейшее касалось частных дел.)

Роман «Роб Рой» появился в 1817 году. Он относится к тем романам Скотта, которые условно называются шотландскими — по месту их действия, — и принадлежит к числу его лучших произведений.

В этом романе дана широкая картина шотландских и английских общественных отношений начала XVIII века. Перед читателем проходят и знатные землевладельцы-тори — Осбалдистоны, живущие мечтой о восстановлении былых феодальных прав, и быстро растущая, укрепляющая свои позиции английская и шотландская буржуазия — дельцы и торгаши из Лондона и Глазго, и люди из горных кланов Шотландии, столь непохожие на простой народ Нижней Шотландии.

С замечательной силой передана в «Роб Рое» динамика истории. Уже в начале романа изложены обстоятельства напряженной политической борьбы, идущей в Англии и в Шотландии в начале XVIII века. Соединенные унией 1707 года, навязанной шотландскому народу, обе страны живут общей политической жизнью. Хотя давно заключен компромисс 1688 года между землевладельческой знатью и верхушкой буржуазии, хотя на престоле Англии утвердилась иноземная династия, купленная с условием, что ее представители не будут помехой ни английским купцам, ни новому дворянству, старая, феодальная знать еще лелеет мечты о реставрации Стюартов, о возврате к прошлому.

По Франции и Испании кочуют претенденты из дома Стюартов, ссорящиеся между собой, обивающие пороги у министров и королей, поддерживаемые папским Римом и континентальной реакцией. В самой Англии этих претендентов готова поддержать старая усадебная крупная знать; обескровленная революцией, разоруженная правительством, она доживает свой век среди политических интриг и диких помещичьих забав. Так как надежных союзников для новой попытки реставрации в самой Англии не найти, эта знать охотно вербует шотландскую горную вольницу — необузданную, косную, темную, не понимающую, за кого и против чего она воюет, идущую за вождем своего клана или за вельможей, чье имя в течение веков ассоциировалось у горцев с представлением о самостоятельной Шотландии, о «добром старом времени».