Владимир Шпаков - Песни китов

Свободой запахло, когда просунул голову между прутьями оконной решетки. Решетка расходилась веером: совсем узкая в левом нижнем углу, в правом верхнем она ощутимо расширялась, образуя прогал аккурат напротив форточки. Старое правило – если пролезает голова, пролезет и остальное туловище – сработало. В форточке Севка застрял на минуту-другую, но, подергавшись, все-таки вывалился во внутренний двор. Ворота наружу оказались незапертыми, и вскоре он уже мчался к схрону.

Одежда лежала на месте, а вот Лорки нигде не было. Севка быстро натянул треники на успевшие высохнуть плавки, надел футболку и стал вертеть головой во все стороны. Лорка обнаружилась возле муравейника, с другой стороны травянистого холма. Она сидела на корточках, в одном купальнике, и внимательно за чем-то наблюдала.

Неслышно приблизившись сзади, он застыл в смущении. Спина Лорки была пунцовой – наверное, она загорала, пока Севка совершал свои «подвиги». Трусики чуть опустились, открыв белизну ниже талии, а на границе розового и белого, где виднелся едва заметный след от резинки, отчетливо выделялась овальная коричневая родинка…

– Чего зыришь? – кашлянув, проговорил он.

– А-а, это ты… Накатался на своей машине?

– А ты разве не…

– Я смотрела, а когда стало неинтересно, сюда ушла.

Он замолк, удрученный. Его геройство, пусть и с оттенком поражения, оказалось напрасным – муравейник интереснее! Наверное, ему следовало обидеться. Следовало оставить ее здесь, чтоб попробовала в одиночку выбраться за территорию и оценила незаменимость друга Севки. Но, поразмыслив, он решил не обижаться. Лорка, можно сказать, своя в доску, и еще будет возможность доказать, что он – классный пацан.

Присев рядом, он тоже взялся наблюдать за мурашами, облепившими трупик мелкого животного, возможно, мыши. Трупик валялся в стороне, но насекомые взяли его в оборот основательно: от кучи протянулись две живые цепочки – одна текла к мыши, другая к муравейнику. А плотность муравьиного племени на трупике была такая, что шерсть не просматривалась.

– Как ты можешь на это смотреть?! – скривился Севка. – Тошнит же!

– Ничего не тошнит, – отозвалась Лорка. – Просто странно как-то…

– Что мышь сдохла? Ничего тут странного, они у нас дома в мышеловках все время дохнут. Но я к ним даже к мертвым не подхожу, их папаша в ведро выкидывает.

Лорка помолчала.

– Странно, что она умерла, а муравьям – радость. Видишь, как они оживились? Жизнь все время побеждает, я так думаю.

Чувствуя рвотный позыв, Севка отвел глаза. Фига на эту мышь пялиться?! То ли дело машина с ее теплой броней и могучим железным сердцем! Красота, само совершенство, можно сказать!

Неожиданно Лорка выпрямилась. Теперь Севка наблюдал снизу крепкий, чуть округлый живот и две небольшие выпуклости на груди, спрятанные под верхней частью синего купальника. Они давно не купались вместе, и эта верхняя часть была чем-то новым, пробуждающим неясное беспокойство…

Севка отвернулся, затем тоже встал и огляделся. Вокруг никого не было. На карьере, не видном из-за холма, слышались крики, там вытаскивали машину, и Севкино исчезновение, похоже, оставалось пока незамеченным.

– Опять через забор полезем? – спросила Лорка.

– Нет, там заловят. Я знаю потайную дырку в заборе, идем к ней.

Толпа в центре двора смотрелась странно. Мужчины, женщины, старики со старухами, дети – все стояли с мусорными ведрами, стыдливо прикрытыми бумажками, и глядели в сторону улицы. На лицах читалось раздражение либо усталость, а под бумажками виднелись отходы, предназначенные на выброс.

Все это Женька мог разглядеть с балкона благодаря биноклю. Припекало солнце, отчего на лысине пенсионера (даже такое было видно!) выступили капельки пота. Переведя бинокль на проезжую часть, он увидел цистерну «Молоко», рейсовый автобус № 10, желто-синий милицейский уазик, только мусоровоза видно не было. Он теперь, видите ли, раз в день приезжает, и к этому часу изволь выходить с накопленными отходами!

Женьку тоже обязали вынести мусор, а он не мог отлипнуть от окуляров. Теперь исследовал чужие балконы. У Ходакова, как всегда, поблескивает на солнце батарея пустых бутылок (в основном с этикеткой «Водка „Московская“»). А на остекленном балконе прапорщика Клыпы конечно же высятся ящики с чем-то съедобным. Женька не раз наблюдал, как к подъезду толстомордого прапорщика подкатывает крытый брезентом «Урал» и солдаты-срочники таскают на третий этаж ящики со сгущенкой и тушенкой, яйца, окорока с копченой колбасой и т. п. Ага, на балкон выскользнул Клыпа, роется в одном из ящиков и, достав шоколадку, тут же ее сжирает. Потому, наверное, младший Колька такой же мордастый, как старший, да и остальные Клыпы худобой не отличались…