Владимир Шпаков - Песни китов

Одной лишь игры воображения было мало – следовало записать выдумку, ведь написанное пером, как известно, не вырубишь топором. Перо, бумага, стол, круг света от настольной лампы, и вот уже чужая смерть (и какая смерть!) воплощается в строчках, которые представляются вовсе не выдумкой, а чем-то весомым и зримым. Он представлял себя членом загадочного племени, что по завету вождя Таме-Тунга склонился над каменной скрижалью, чтобы высечь нужные слова. «Ваши копья – ничто! – завещал вождь. – Ваши стрелы – детская забава! Но вам дали могучее слово, которым вы убьете любого врага! Пользуйтесь этим словом, оно сокрушит горы!» Женька даже вспотел, будто и впрямь орудовал молотком и примитивным зубилом, вгрызаясь в каменную плоть.

Поставив точку, он встал, прошелся по комнате. Так и оставить? Но ведь в книге выбитые на камне слова скидывали в реку, вроде как включая их в общее течение жизни. Он приблизился к столу, пробежал глазами аккуратные (на удивление) строки, и тут озарило – сжечь листок! Что он и проделал над кухонной раковиной. Кажется, он что-то приговаривал во время ритуала, а дальше на него сошел покой. Обидчиков стерло из памяти, будто ластиком, и Женька, добравшись до подушки, тут же провалился в сон.

Вечный двигатель продолжал мерное раскачивание, не останавливаясь ни днем ни ночью. Поначалу техническое чудо могли видеть лишь члены семьи, затем в комнату-мастерскую повалили заводские. В их квартире постоянно возникали малознакомые (или вовсе незнакомые) люди, они прищелкивали языком, крутили головой, после чего, как правило, выставляли водку. Мать молча накрывала на стол, а после хваталась за голову, утверждая, что Рогов-старший сопьется и что у них дома не склад продуктов. Каждого отец выспрашивал о возможностях застолбить изобретение, и гости посылали кто в Академию наук, кто в Центральное патентное бюро.

Собрав наконец бумаги и взяв отгул, он надел лучший (из двух имеющихся) костюм, прихватил командировочный чемоданчик и отправился в столицу. Возвратился воодушевленный, тут же уйдя с головой в работу. Автозавод получил заказ на какой-то мощнейший тягач, предназначенный, по слухам, для перевозки баллистических ракет, а это означало, что старший технолог будет занят по уши.

Ответ из Москвы вмиг уничтожил воодушевление. Одновременно пришло сообщение руководству завода, последовал вызов на ковер, где отцу устроили проработку. Да как он смел?! Он же опозорил целое оборонное предприятие, гордость отрасли! Такому кадру мало выговора, нужен строгач, а может, вообще стоит подумать об увольнении!

– Так и заявили?! – вопрошал трудовик, которому плакался на кухне Рогов-старший.

– Ну да! Меня, который заводу двадцать лет жизни отдал, уволить?! Суки, Боря! И там – суки!

Севка видел в щелку, как отец тыкал пальцем в потолок, указывая, где именно угнездились суки, мешающие техническому гению.

– Я тоже физику учил, знаю закон сохранения энергии. Но вы хоть присмотритесь, что предлагают! Может, там есть что-то полезное! Что стране поможет, людям… Эх, разломаю все к чертовой матери!

Мужчины пили, ругались, а Севка вдруг заплакал. Он привык к тому, что в мастерской что-то постоянно движется, теперь же это чудо умрет и окажется на кладбище-свалке! Он поспешил в последний раз взглянуть на обреченный «перпетуум мобиле», что раскачивался как ни в чем не бывало, даже не предполагая о своей горькой участи. Или предполагая? Каждое устройство, думал юный технарь, обладало разумением и, по идее, должно было чувствовать скорую гибель. Некоторые механизмы даже кончали с собой, иначе говоря – ломались по неизвестной причине без шанса на восстановление. Но вечный двигатель, похоже, рассчитывал на вечную жизнь – он беззаботно раскачивал свои шары, и по фиг ему был какой-то Севка, хлюпающий носом…

Исчезновение вечного двигателя прошло незаметно; если кто и страдал по поводу этой смерти, то один лишь Севка. В эти дни он зачастил на свалку, озабоченный созданием передатчика – для этого не хватало лишь нескольких деталей. И хотя он упорно раскурочивал внутренности горелых аппаратов, детали пока не давались в руки. А воплотить давнюю мечту ой как хотелось! Передатчик – это ж не «Спидола» какая-нибудь, ты сам можешь выйти в эфир, а не просто слушать дурацкий «Маяк».

В один из вечеров работа над передатчиком наконец была закончена. Завинтив заднюю крышку, Севка вытер руки, после чего осторожно щелкнул тумблером. Вроде ничего не произошло, да и не должно было произойти: это приемник тут же начинает шипеть и базлать дикторскими голосами, а передатчик помалкивает. Зато дает такие возможности! Вот Севка возьмет сейчас в руки микрофон, выйдет на волну радиолюбителей и скажет: «Всем, всем, всем! В эфире радиостанция Севки Рогова…» Нет, выдавать себя нельзя, если засекут – кранты! Он лучше скажет: «В эфире радиостанция СЛ-2!» И пусть попробуют догадаться, что это означает: Севка, Лорка, а в сумме их получается двое. Ни в жизнь не допрут!