Аркадий Застырец - Поджигатели

Известно, откуда. Малокосяцкие мы.

УНТЕР.

То есть? Намекаешь на то, что я – великокосяцкий?

КРЕСТЬЯНИН.

Да нет, барин! Малокосяцкие – не в том смысле, что малость покосились, а в том, что родом из деревни Малые Косяки, под Тарутином.

УНТЕР.

Чья деревня-то? Какого помещика будешь?

КРЕСТЬЯНИН.

Так это, Георгия Степановича Дорогоку…

Не дав ему договорить, с грохотом распахивается железная дверь. Французские солдаты вталкивают в помещение маленького полноватого мужчину без шапки, в белых суконных панталонах и темно-зеленом сюртуке, замаранном известью и сажей. Это Наполеон Бонапарт, император Франции.

НАПОЛЕОН (говорит по-французски) .

Батард! Бэзе муа а мон фесье! Же ву ди, салод! Же сюи вотр амперёр!

Наполеон от грубого толчка падает в ноги Унтеру. Дверь с грохотом закрывается. Из-за двери раздаются грубый хохот и голоса.

ГОЛОСА ЗА ДВЕРЬЮ (говорят по-французски).

Ах-ха-ха-ха-ха! Бьен сюр, вотр мажестэ мон амперёр! Ну серон ву бэзе а вотр фесье! Авек гран плэзир! Демэн матэн, ах-ха-ха-ха-ха!

УНТЕР (стоя неподвижно и глядя в высокое окно, говорит по-французски) .

Бонжур, вотр мажестэ Антекрист.

НАПОЛЕОН (говорит по-французски) .

Бонжур, месье… Мэ ком савэ-ву?.. Мэ сольда дэз ан!

УНТЕР (не меняя позиции) .

Да уж, хороши! За что они вас сюда?

НАПОЛЕОН.

Представьте, приняли за поджигателя! Я решил лично проехаться по улицам, полюбоваться столицей… Ну чем же тут, в самом деле, еще заняться? Я уже с тоски начал подыхать в этом вашем Кремле! Думал развеяться, оценить архитектурные памятники, поучаствовать в грабежах, наконец отодрать в руинах первую встречную русскую девку…

УНТЕР (не меняя позиции) .

Отодрали?

НАПОЛЕОН.

Не догнал. И свита моя отстала. Думаю, всего-то на квартал или два… Я упал, больно ударился, разодрал панталоны, испачкал свой знаменитый сюртук!.. Это не город, а какой-то Критский лабиринт! Кто его строил? Пьяные скифы? И притом ни души! Не у кого спросить дорогу.

КРЕСТЬЯНИН.

Так это сам Бонапарт, что ли? Батюшки-светы! (Крестится.)

УНТЕР (не меняя позиции) .

А вы неплохо говорите по-русски, месье. И что же с вами далее приключилось?

НАПОЛЕОН.

Так у меня же бабушка – русская, двоюродная, по материнской линии…

УНТЕР (не меняя позиции) .

Да что вы. А я думал, вы сплошь корсиканец.

НАПОЛЕОН (в крайнем возмущении) .

Да что же это такое! Ассе! Комбьян пуве ву! Далась вам эта Корсика! И еще иудейство! То корсиканцем назовут, то евреем!

УНТЕР (не меняя позиции) .

Не может быть.

НАПОЛЕОН.

Евреем и цыганом!

УНТЕР (не меняя позиции) .

Всеми одновременно?

НАПОЛЕОН.

Не лишено оснований. Знаете, сколько во мне понамешано… Да в моих жилах течет кровь двунадесяти языков!

УНТЕР (не меняя позиции) .

И тем не менее, вы чистокровный француз.

НАПОЛЕОН.

В душе я вообще русский!

КРЕСТЬЯНИН (С античным вздохом) .

О, рюс!

НАПОЛЕОН.

А зачем бы я по-вашему попёрся в эту, мать её, древнюю столицу?! С этими ее легендарными стенами… Ну, чего такого особенного, скажите на милость, в этих стенах?!

КЛИКУША (выглянув из стойла) .

И да созиждутся стены Иерусалимские. Тогда благоволиши жертву правды, возношение и всесожжегаемая; тогда возложат на олтарь Твой тельцы!

УНТЕР (не меняя позиции) .

Уж в чем, в чем, а в том, что вы напрасно припёрлись в Россию, нас убеждать не надо! Но продолжайте ваш рассказ. Как же вы угодили в узилище сие? И отчего не узнали вас в лицо ваши собственные солдаты?

НАПОЛЕОН.

Да дьявол их разберет! Но я уже ничему не удивляюсь. Безумный город! Проклятый поход! Эти кретины видели меня несколько раз издалека и свято уверены, что Наполеон – человек огромного роста, с длинными, вечно развевающимися по ветру волосами, с глазами, горящими как свечи во льду, в черном, расшитом золотыми позументами мундире и подпоясан имперским флагом, как казак кушаком.

УНТЕР (окинув Наполеона критическим взглядом).

М-да, портретец изрядно приукрашен…

НАПОЛЕОН.

Ну, это вы, допустим, зря. Однажды много лет назад на Аркольском мосту я именно так и выглядел. (Принимает соответствующую позу.)

С грохотом открывается дверь. Грубый хохот, ругань, крики. В помещение вталкивают Мотрю. Это плотного сложения, с развитой грудью и иными сферами девица в залитом кровью сарафане, каковою же обагрены и руки ея. Дверь затворяется.