Дэвид Лоудз - Генрих VIII и его королевы

Именно Фердинанд избавил ее от бесцельного существования — не тем, что послал ей деньги, в которых она так нуждалась, а тем, что заставил ее исполнять определенную работу. Де Пуэбла был честнейшим человеком, который делал все, что мог, но Екатерина ему не доверяла, и он был полностью лишен харизмы [19] Родриго де Пуэбла был человеком низкого происхождения и, что еще хуже, евреем. Он наверняка должен считаться одним из самых преданных дипломатов своего времени, хотя использовался не по назначению. Фердинанд доверял ему, но вечно держал его в безденежье, так что он стал зависим от субсидий, поступающих от Генриха VII. Екатерина, презирая его, оставалась типичной испанской аристократкой. G. Mattingly, «The Reputation of Dr de Puebla», E[nglish] Historical] R[eview], LV, 1940, 27–46. . Не исключая его, король Арагона фактически сделал свою дочь еще одним послом. Это ввергло Екатерину в глубины политики, разрушило ее изоляцию и решающим образом способствовало тому, что она овладела английским языком и познала английскую жизнь. Это не избавило ее от хронической нищеты, зависимости от случайных подачек Генриха и Фердинанда, но помогло ей действовать во имя собственного будущего, поскольку Генрих дал ясно понять, что ее шансы на брак с его сыном зависят от состояния англо-испанских отношений, а не от чего-либо другого. После пережитого в начале 1506 года приступа отчаяния события уже не стали складываться против нее. Летом этого же года, по мере того как Филипп продвигался через Кастилию, создалось впечатление, что Фердинанд желает отказаться от дальнейшей борьбы. Но в октябре муж Хуаны умер, и сама королева, по крайней мере на время, вышла из игры. Это могло оказаться личным горем для Екатерины, но на время сняло с повестки дня проблему Кастилии. Генрих после смерти Филиппа продолжал стремиться к союзу с Габсбургами, но это уже было несравнимо с дружбой Фердинанда, и последний, имея к концу 1507 года надежное регентство в Кастилии, был даже готов найти остаток приданого своей дочери. К несчастью, эту обнадеживающую ситуацию резко изменила сама принцесса. Будучи не способна преодолеть свою враждебность к Пуэбле, она всячески давила на своего отца, чтобы он прислал более достойного представителя. В начале 1508 года он уступил ее домогательствам. 22 февраля дон Гутьерре Гомес де Фуэнсалида представил в Лондоне свои верительные грамоты и быстро настроил против себя всех, с кем он имел дело. Разрушив все соглашения своей самоуверенной непреклонностью, он в конце концов был изгнан двором, и испанское влияние резко пошатнулось. Частично неприятности были спровоцированы его болезненным негодованием по поводу обращения с Екатериной. Оно переполняло его письма Фердинанду и тут же стало известно в Англии через посланника Генриха Джона Стила. Даже Екатерина, которая сначала благосклонно отнеслась к нему, как к аристократу и воину, постепенно поняла, что он приносит больше вреда, чем пользы. Когда он в конце концов попытался запретить ей присутствовать на церемонии обручения принцессы Марии и ее племянника Карла (единственный матримониальный проект с Габсбургами, который чем-то закончился), она порвала с ним, предпочитая не наносить оскорбления Гейриху без должных оснований. «Ваш посол, — написала она отцу, — предатель. Отзовите его и накажите, как он того заслуживает» [20] Correspondencia de Gutierre Gomez de Fuensalida, ed. Duke of Berwick and Alba, 490.9 .

Но, тем не менее, урон был нанесен. Надежда на возобновление ее собственного брачного договора вновь исчезла за дипломатическим горизонтом. С другой стороны, была и некоторая компенсация. Юный Генрих еще не был женат, а Екатерина не только научилась доверять своим собственным суждениям, но и привыкла полагаться на Бога. Будучи всегда глубоко набожной, она после смерти мужа полагалась главным образом на духовников, представленных ей доньей Эльвирой, и после отъезда последней в момент надвигавшейся грозы в 1505 году она мучительно страдала от недостатка духовного руководства и утешения. И тогда в начале 1507 года она нашла францисканца самого строгого толка, по имени брат Диего Фернандес. Брат Диего был кастильцем, который в течение некоторого времени жил в Англии, и бегло говорил на английском языке. Он быстро стал самым доверенным ее другом и наставником и искренне одобрял ее стремления осуществить свою миссию в Англии. Кажется, что именно при поддержке брата Диего она пришла к убеждению, что Бог вознаградит ее упорство в свой час. Одной из самых тяжких ошибок Фуэнсалиды была ссора с братом Диего. Посол был убежден, возможно, по наущению тоскующих и деморализованных слуг Екатерины, что ее следует отправить во Фландрию, где ей может быть обеспечено достойное финансовое содержание. Именно брат Диего раскрыл этот заговор и заставил принцессу написать вышеупомянутое резкое письмо с требованием отставки. Тем не менее к концу 1508 года ни один объективный наблюдатель не засвидетельствовал, что позиции духовника были прочны. Отношение Генриха к Фердинанду никогда не было более враждебным и, поскольку его здоровье в начале 1509 года ухудшилось, партиями, которые должны были поднять влияние его наследника, считались французская и Габсбурги. Первые желали укрепить свое влияние, женив будущего короля на Маргарите Алансонской, в то время как последние остановились на кандидатуре Элеоноры, сестры молодого герцога Карла. Фуэнсалида, все еще уныло и бесполезно пребывающий на посту, в то время как жизнь старого короля понемногу угасала, не видел оснований для оптимизма ни в существующем распределении сил, ни в том, что ему удалось выяснить о наследнике трона.