Евгений Санин - Греческие календы

—Не надо об этом, — опустил глаза Тиберий.

Нет, надо! И именно сейчас, здесь! Еще до твоего рождения я знала, что подарю Риму будущего господина. Сам астролог Скрибоний возвестил тебе великое будущее и даже царскую державу! Я не спускала тебя с рук, когда мы с мужем, от которого впоследствии увел меня Август, спасались от его полководцев и того же Агриппы. Однажды своим плачем, ты едва не погубил нас, когда мы в Неаполе тайно забрались в готовый к отплытию корабль. Я жертвовала собой, чтобы уберечь тебя. Когда мы уезжали из Ахайи, лес вокруг пылал таким пожаром, что пламя опалило мне волосы, край одежды, обожгло пальцы, но я и тогда не выпустила тебя. А потом сделала все, чтобы понравиться Августу в тот позорный для меня день... И ради чего? Чтобы в последний момент мой сын отказался от того, что предназначено ему самой судьбой? Уж лучше бы тогда в живых остался твой младший брат!* —Я не отказываюсь, — пробормотал Тиберий, удивленный откровенностью матери, — Но что, если отец поправится и спросит о Постуме?

Ливия отрицательно покачала головой.

—Что?

—Так, ничего...

Тиберий с интересом посмотрел на мать.

— Однажды по Риму ходили упорные слухи, что ты пыталась отравить его. Это правда?!

— Отравить? Ну что ты, — улыбнулась Ливия. — Не скрою, я никогда не любила этого человека. Была верна ему, удобной во всем. Даже подыскивала ему молоденьких девушек для любовных утех, лишь бы он не развелся со мной от скуки и не отнял надежд на твое будущее. Но отравить его... Нет!

Тиберий с недоверием покосился на Ливию.

—А Марцел, которого отец решил сделать наследником?

— Марцел? — с трудом справляясь с собой, не сразу ответила Ливия. — Да, он умер сразу после того необдуманного решения Августа. Но при чем тут я? Стоит ли верить всевозможным слухам? В том году, как и в следующем, свирепствовали такие болезни, что очень многие умерли.

- А другие наследники отца — Гай и Луций?** — не успокаивался Тиберий. — Когда они умерли, насколько я помню, в Риме не было ни чумы, ни моровой язвы. Это что, тоже счастливая для нас случайность? Да и Агриппа, которому однажды отец вручил перстень для управления государством тоже ушел из жизни так странно, что никто не мог дать этому объяснения. Может быть, ты дашь?

Ливия умоляюще посмотрела на сына.

— Что мне ответить тебе? Я — жена Августа и мне не безразлично, кто заменит его после смерти. И пока я жива, я покажу тебе, на что способна мать, которая больше всего на свете любит своего сына. Сеян! — громко позвала она. Офицер претория быстрыми шагами вошел в залу и вопросительно посмотрел на Тиберия. Потом — на Ливию.

* Друз погиб в 9-м году до нашей эры, упав с лошади.

* * Гай и Луций Цезари —- внуки Августа и Марка Агриппы и его дочери Юлии, которых он готовил в преемники, умерли в юношеском возрасте.

Август приказал, — выделяя каждое слово, сказала она, — во избежании смуты после его кончины из-за наличия в государстве двух его приемных сыновей, немедленно лишить жизни одного из них...

Ливия, замолчала на мгновенье и Тиберий почувствовал как цепенеет его тело...

—Агриппу Постума, — наконец докончила его мать.

Сеян красноречиво посмотрел на дверь спальни.

— Август спит, и приказал не тревожить его, — строго заметила Ливия. — Кто сейчас охраняет Постума?

— Войсковой трибун, — после недолгого раздумья ответил Сеян.

— Я продиктую ему письмо от имени Августа. Пришли мне скрибу, а сам готовь к поездке на Планазию гонца. Пусть загонит хоть сотню лошадей, но чтоб к вечеру доложил о выполнении приказа.

Сеян вышел. Ливия продиктовала скрибе письмо войсковому трибуну и, отпустив раба, обернулась к безмолвно стоящему в глубине залы Тиберию.

—Что, осуждаешь меня?

Тиберий не ответил.

—По глазам вижу, осуждаешь. Поверь, то, что я сделала для тебя — сущий пустяк по сравнению с теми деяниями, которые на счету Августа. Не теми, что он обнародовал год назад, а известными лишь мне. Так, капелька крови в море той, что пролил он. И тем не менее, сегодня он станет богом. Что же тогда остается нам, смертным? — Ливия улыбнулась и, подойдя к сыну, снова принялась гладить его руку: — А скрибу надо убрать!

На всякий случай. . Надеюсь, хоть это мне не придется делать за тебя?

IX Отпустив Тиберия, Август лежал с закрытыми глазами. Вспомнилось ему детство, родительский дом у Бычьих голов в Палатинском квартале, детская комната — маленькая, душная, больше похожая на чулан.

"Фуриец! Фуриец!" — дразнятся соседские мальчишки и мать, утирая ему слезы, ласково объясняет: "Не плачь, это прозвище вовсе не обидное! Однажды твой отец разбил беглых рабов Спартака в Фурии. Вот соседи и прозвали его в честь этого фурийцем, а мальчики — тебя..."