Евгений Санин: Первый Рубикон

—Пойдем домой, — неожиданно робко обратилась к Цезарю Корнелия, и когда они вышли на улицу, тихо сказала:

—Что же теперь будет, Гай?..

Сулла неумолимо двигался на запад, к Риму. Один город за другим открывали перед ним свои ворота. Брундизий, Апулия, Салерн... Подобно этим городам на его сторону переходили сенаторы, всадники, вольноотпущенники. Одни спешили к Сулле с заверениями в своей преданности. Другие подтверждали преданность делами. Как стало известно в 14 Риме, Марк Красс, отец и брат которого были убиты при Цинне, явился к Сулле из Испании, где прятался в пещере больше полугода, во главе войска в три тысячи человек. Гней Помпей, бывший ненамного старше Цезаря, набрал для Суллы целую армию.

Во главе окрепшего войска Сулла обрушился на Кампанию и в первой же битве наголову разбил Норбана. Не успел Рим прийти в себя от этой страшной новости, как пришла еще одна: консульская армия Сципиона Азиатика без боя переметнулась на сторону Суллы...

Новыми консулами были избраны Гай Марий-младший и не менее воинственный Гней Карбон. Но вся их энергия и решимость оказались ничтожными перед хладнокровием Суллы и его умением побеждать.

От своей тетки Цезарь одним из первых узнал, что консулы разбиты. Карбон, упав духом, бежал в Африку, а Гай Марий покончил жизнь самоубийством в Пренесте... На Юлию страшно было смотреть.

Утром второго ноября, разгромив остатки самнитов прямо у Коллинских ворот Рима, Сулла вошел в город.

Весь день и всю ночь Цезарь с Корнелией просидели дома, не сомкнув глаз, каждую минуту ожидая, что за ними придут вооруженные сулланцы. Но за дверью было тихо, Рим словно вымер.

На следующее утро ожидание стало невыносимым, и Цезарь отправился на форум к тетке, но ее не оказалось дома. Привратник доложил, что его госпожа срочно выехала в загородное имение.

Видя, как живущие неподалеку от форума сенаторы направляются к храму Беллоны, Цезарь проследовал за ними. Таких как он, жаждущих последних новостей, уже немало толпилось перед храмом богини войны.

Люди тихо перешептывались, ожидая выхода Суллы.

—Говорят, он всю ночь составлял какие-то списки!

—Не какие-то, а своих злейших врагов! И ему помогали в этом Гней Помпей и Марк Красс!

— Завтра народное собрание признает Суллу диктатором!

-Сенат никогда не выйдет с таким предложением на народное собрание, потому что, став диктатором, в первую очередь, Сулла примется за самих сенаторов!

Утверждавший это всадник вдруг испуганно умолк, по толпе пронесся шепот:

—Сулла!.. Сулла!..

Разглядеть кандидата в диктаторы Цезарю не удалось. Стоявшие впереди люди, поднимаясь на цыпочки, заслонили Суллу, вошедшего в храм. Заседание сената началось.

Люди переговаривались шепотом, словно надеясь, что до них сквозь каменные стены донесутся хоть несколько фраз из всего того, что скрывалось от их ушей. Многие стали досадливо оборачиваться на возникший позади шум: удары, стоны, окрики. Цезарь тоже оглянулся и увидел множество пленных, которых угрюмые центурионы гнали на расположенное поблизости Марсово поле. Израненных, оборванных, смертельно усталых, их была не одна тысяча человек. Следом за ними прошли несколько десятков легионеров, державших в руках копья и обнаженные мечи. Центурионы, подгоняя пленных, завели их в здание цирка и заперли там. Только один из легионеров остался стоять на полпути, поигрывая мечом и не сводя глаз с дверей храма Беллоны.

—Не этих ли бедняг занес в свои списки Сулла? — вздохнул всадник.

—Вряд ли!.. — возразили ему.— На это Сулле понадобилась бы не одна ночь...

—И что медлят наши отцы-сенаторы! — в отчаянии простонал кто-то.

—Сопротивляются... Иначе Сулла давно бы уже вышел из храма с видом победителя.

Знать еще остались в сенате уважающие себя римляне. И вообще...

Массивные тяжелые двери храма открылись, и говоривший осекся на полуслове.

Цезарь вытянулся, приподнимаясь на носки. Но вместо ожидаемого Суллы увидел насупленного сенатора, из тех, которого он никогда не видел в доме Мария. Сенатор высоко поднял руку и, давая знак легионеру, резко опустил ее. Воин побежал к цирку и исчез за его дверью. Спустя несколько мгновений, над Марсовым полем поднялся душераздирающий вопль, к нему присоединился другой, десятки, сотни!..

—Что это? — спросил побледневший всадник, но его слова остались без ответа.

Цезарь широко открытыми глазами смотрел в ту сторону, где за стенами цирка легионеры расправлялись с безоружными пленными. Сенатор нырнул в храм, то ли нарочно, то ли случайно позабыв закрыть двери. Едва стих последний вопль, стоящие перед храмом люди услышали насмешливый голос Суллы: