Евгений Санин - Иду на Вы

– Я не хотел… я только… это не нарочно… – забормотал отрок, испуганно пятясь от отца.

– Все! Поедешь со мной в Степь! – остановил его тот.

– Как! Ты и сына с собой возьмешь? – удивился Мономах.

– А куда его теперь девать? – пожал плечами купец. – Не оставлять же мне его теперь здесь! Да и хан скорей поверит, увидев, что я родным сыном рискую!

Лицо отрока позеленело и перекосилось от страха.

Мономах заметил это и пожалел его:

– Может, все-таки лучше оставить его здесь?

– Да нет, прости, княже, я лучше знаю своего сына! Он и тайну подслушанную растрезвонить может, и вообще пора учить его мужеству! Сейчас отправлю домой обоз, который оставил тут рядом, в двух шагах, а после этого, на двух лошадях, мы быстрей ветра домчим до главного хана. Тем более он сейчас невдалеке, вместе со всеми другими ханами отмечает конец зимних набегов!

Он низко поклонился Мономаху, а затем повернулся к Звениславу и строго сказал:

– Сбегай к обозу и передай мой приказ немедленно отправляться в обратный путь, без меня! Да! И без тебя тоже! – приостановил он со всех ног бросившегося было выполнять наказ отца сына. – И быстро назад. Одна нога там, а вторая тут!

Пир, на который, по приглашению главного хана Ороссобы, собрались почти все половецкие ханы, был в самом разгаре, когда ковровый полог стремительно распахнулся и в шатер вошел маленький коренастый степняк в серебряном наличнике.

Огромные богатыри-телохранители, не рискуя даже приостановить его, только склонили перед ним могучие шеи.

– Белдуз! Хан Белдуз пришел! – послышались одновременно приветливые, испуганные и мстительные голоса.

Вошедший, сняв наличник, почтительно поприветствовал сначала главного хана, затем – всех остальных. После этого он занял одно из самых почетных мест и с нескрываемым вызовом огляделся вокруг.

Посреди шатра, в сложенном из степных камней очаге, тлел священный огонь. Ороссоба, старый, высохший, как осенняя степь, сидя на самом высоком войлоке, уже долго не отрываясь, смотрел на него и даже не слышал, как участники пира хвастаются друг перед другом захваченной этой зимой в русских землях добычей.

Все временно, все тленно в этом мире! – говорил его застывший, отсутствующий взгляд.

Превратятся в прах и шелк, и ковры, состарятся молодые рабы и рабыни, потеряют свой аромат самые изысканные благовония, а приятно отягощающее ладонь золото и звонкое серебро перетечет неверными ручейками в реки иных времен и моря чужих судеб…

Ничто, казалось, уже не волновало в этом мире человека, по мановению одного пальца которого могла ожить и прийти в движение вся бескрайняя Степь.

Но разговор о появлении на пиру хана Белдуза сразу дошел до слуха главного хана.

Он поднял глаза, следуя оживающим взглядом за синей струйкой дыма, которая уходила в отверстие посреди крыши, и уже властными и зоркими опустил их на вошедшего хана.

– Почему сразу не приехал на мой зов?

– Не с-смог, хан. Прости, были дела поваж-жней пира! Но на второй, как видишь, откликнулся сразу и даже загнал двух коней! Что случилось?

Ороссоба хотел погневаться, что Белдуз осмелился опоздать на его пир, тем более, что такое уже было и не раз. Но решив, что, видать, у того и правда были на то серьезные 49 причины, мысленно махнул рукой на его ослушание.

– Да вот! Приехал сначала этот, – кивнул он на сидевшего среди половцев князя-изгоя. – Говорит – руссы на Степь хотят идти!

– Рус-сы? На нас-с? – даже забыв от удивления про обычай, запрещающий младшим переспрашивать старших, не поверил Белдуз.

– Да никогда они не пойдут на Степь! – раздались уверенные голоса.

– Чтобы они вышли из-за своих валов?

– Оставили города?

– Да речные переправы?

– Тихо! – властно поднял руку главный хан и, показывая на купца, уже мягче продолжил: – А потом прискакал этот. И говорит, что Русь действительно готовится выступить в поход этой весной. Но вовсе не на Степь, а на богатый град Корсунь!

– Дозволь спросить, хан!

– Спрашивай!

– И что же вы решили делать?

– А мы еще не решили. Мы только решаем, что лучше сделать, – сцепил кончики пальцев, унизанные перстнями с драгоценными каменьями, Ороссоба. – Предложить ли руссам богатый откуп или, пока еще есть время, уйти в самую глубь Степи, куда не дотянутся даже копыта их быстрых коней.

– Трус-сы! – злобно прошипел хан своему соседу. – С-сначала раз-зузнать все, как сследует, надо, а уж потом решать?

– И что же ты предлагаешь? – усмехнулся тот, грызя баранью лопатку.