Фаина Гримберг - Примула. Виктория

В середине декабря королева на яхте «Альберт» отправилась в королевскую резиденцию на острове Уайт. Здесь многое и многое напоминало о горячо любимом муже. 14 декабря Виктория с горечью отметила очередную годовщину со дня его смерти. Они расстались почти сорок лет тому назад. Её любовь к Альберту... Это была великая любовь девятнадцатого века, века Виктории! И преданность шотландца Джона Брауна, это была великая в своей скромности преданность. И политика Дизраэли-Биконсфилда, это была великая политика великой викторианской Англии...

Она спокойно записывала в дневнике, в своём последнем дневнике, что слабеет, что чувствует себя всё хуже и хуже. Она уже знала, что не вернётся с острова Уайт живой. Она распорядилась о ритуале похорон, Её похорон, похорон Королевы. Она почти сорок лет одевалась в чёрное, соблюдая траур по Альберту; теперь она приказала надеть на неё, мёртвую, белое платье, а улицы Лондона, Её Лондона, Её столицы, убрать пурпурными тканями. Она уходила к своему самому любимому; она приказывала праздновать, а не печалиться!..

Она перестала делать записи в дневнике. Дети и внуки съехались на остров Уайт...

22 января 1901 года она угасла, как свеча, горевшая долго и ровно. Последняя её болезнь была уже старческой предсмертной слабостью.

Её подданные искренне оплакивали её.

Королева умерла, и в воздухе величайшей столицы мира стояла серая слёзная мгла. Шестьдесят четыре года прошло с того дня, когда она взошла на трон. Тогда ещё ходили почтовые кареты, а устрицами лакомились, доставая их прямо из бочонков; и Диккенс только начинал писать. И вот она уходила и оставляла всем остающимся державу, пароходы, железные дороги, телеграф, велосипеды, электричество, телефоны, автомобили...

Утро похоронного шествия. Толпа запрудила Парк-Лейн, люди стеной встали у ограды Гайд-парка. Было холодно. Из воротников меховых пальто мужчин, из-под цилиндров и прочих головных уборов глядели разноцветные мужские лица, бледных лондонцев и смуглых сыновей английских колоний, будущих борцов, премьер-министров и — непременно — адвокатов! Толпа объединяла сегодня всех. Одни женщины кутались в меха, другие — придерживали тонкими руками в простых перчатках ворот подбитого ветром пальтишка.

Уходил век. Век маленькой толстой женщины, матери и бабушки, век викторианства; век одной великой королевы, простой и прекрасной, как первоцвет — примула — любимый цветок её любимого министра Дизраэли-Биконсфилда...

Потоки людей стремились во все ворота Гайд-парка. Серое небо вот-вот прольётся дождём. Королева устраивает подданным последний праздник — свои похороны!

Из Хаундсдитча, Эктона, Илинга, Хэмстеда, Излингтона и Бэтнел-грина, из Хэкни, Хорнси и Фулхема, из аристократического Мэйфера — идут и идут люди. Люди в трауре. Ведь это не только королева уходит, это уходит просто женщина, которая мужественно терпела горе, жила, как умела, честно и мудро!

Старая бабушка Вики, старая добрая Вики... Толпа гомонит, жуёт бутерброды, стряхивает крошки с одежды. Мальчишки взбираются на деревья, на платаны Гайд-парка, чтобы лучше видеть...

Вот-вот покажется процессия.

Раздаётся торжественная и печальная музыка. Вот оно, торжество королевского погребения! Женщины поднимаются на цыпочки. Вот он, гроб века, вот он, катафалк великой королевы! И неудержимый стон толпы, плач людской плывёт вместе с гробом, над катафалком... Голые сучья платанов. Мужчины обнажают головы... Женщины плачут...

Она уходит, уходит Королева, уходит девятнадцатый век! Она оставляет людям прекрасные викторианские ценности — честность, сдержанность, деловитость; строгую, викторианскую, нравственность. Им это ещё пригодится, им это будет помогать выжить в огненных ужасах века двадцатого!

Двадцатый век. О! Скольких он растерзает, искалечит, перемелет в песок...

Но на похоронах королевы Виктории никто не был ни задавлен в толпе, ни искалечен.

24 мая 1819 г. — В семье Эдварда, герцога Кентского и Виктории Лейнингенской родилась дочь Александрина Виктория.