Рина Хаустова - Caprichos. Дело об убийстве Распутина

Закончив свою крамольную речь, Пуришкевич скатился с думской кафедры в объятия тех, кто доселе лишь смеялся и возмущался им! В объятия заклятых врагов – идейных противников самодержавия!

О! Пуришкевич впервые ощутил, какие сладостные плоды приносит критика царя и его правительства! Когда он вечером станет заносить в дневник переживания минувшего дня, рука его, истомленная клещами сторуких пожатий, с трудом будет держать перо, а в ушах будут отдаваться громы аплодисментов, поздравлений, восторгов… Его дневник на странице, помеченной 19 ноября, полон восторженного сумбура. «Я не позволю, что бы МНЕ марали МОИ государственные идеалы»! – вдохновенно строчит в дневник грядущий убийца, становясь в самодовольном пафосе своем забавно схожим с пушкинским злодеем-отравителем Сальери.

«Царские министры – марионетки, нити которых прочно забрали Распутин и императрица Александра Федоровна – злой гений России и царя, оставшаяся немкой на русском престоле… чуждая стране и народу!»

Да, таких невозможных, таких крепких выражений не употребляли даже те, кто открытой своей целью поставил ограничение самодержавной власти царя! Те осторожничали, предпочитая оперировать аккуратными, тщательно взвешенными намеками и полунамеками.

Для того чтобы произнести неслыханные слова, принесшие Пуришкевичу популярность в кругах его бывших оппонентов и непримиримых врагов, он покидает ряды правой фракции Государственной думы. Через месяц с небольшим после убийства его исключат из Русского Дворянского Собрания, назвав «выжатым лимоном».

Такова была цена ноябрьского красноречия Пуришкевича, который своим исключением нимало не был смущен.

Интересно и то, что он, единственный из заговорщиков, не только не пытается скрывать, что собирается покончить с Григорием Распутиным, но и, рискуя провалить весь план, рассказывает о намерении убить Распутина журналистам, главе английской разведывательной службы, дипломатам стран-союзниц и, что в особенности настораживает, бывшим идейным врагам. Запомните, – многозначительно говорит он своим собеседникам – запомните – 17 декабря… (18)

В дни, предшествующие убийству, он весь искрится пафосом и самодовольством. Он делает шаги демонстративно неосторожные. Что это?

Потеря инстинкта самосохранения?

О, нет… Нет!

Зная Пуришкевича, можно утверждать: именно обострение этого инстинкта руководит в эти дни всеми действиями Пуришкевича. Пуришкевич подобно корабельной крысе учуял в самодержавном корабле непочиняемую течь и в панике перепрыгнул с лету на более успешный корабль.

И признаться, было бы очень любопытно понять, какая открывающаяся политическая перспектива заставила Пуришкевича так круто поменять курс и так решительно примкнуть к двум заговорщикам – членам императорской семьи? Ради каких посулов впутался он в сегодняшнюю кровавую игру, и каких ожидал для себя фанфар и трофеев?

Совершенно невероятно, чтобы этот расчетливый и изворотливый политик пошел в убийцы бескорыстно, как он будет впоследствии упорно твердить, руководствуясь нелепой и самоубийственной целью «спасти любимого монарха от Распутина, даже вопреки ему самому»…

Но вот пять минут истекли…

О Пуришкевиче и его резонах будет еще время поговорить, а теперь в оставшиеся секунды напомним, что незадолго до смерти бывший член Государственной думы Пуришкевич опубликовал дневник, в котором им были подробно описаны все события грядущего убийства. Таким образом, Пуришкевич вступает сейчас в повествование не один, а вкупе со своими записями и воспоминаниями (19), которые мы начнем с этого момента скрупулезно сопоставлять с воспоминаниями Маленького князя Юсупова.

Часы показывают без десяти двенадцать…

Только без десяти двенадцать Пуришкевич услышал со стороны Садовой улицы характерный стук автомобиля, и вскоре доктор Лазаверт остановился у тротуара. Страшась начальничьего гнева, поспешно принялся объяснять, что по дороге у него лопнула шина. Время, меж тем поджимало, и сообщники, оседлав автомобиль, на бешеной скорости устремились к Юсуповскому дворцу.

Они прибыли к месту минута в минуту.

И там натолкнулись на сюрприз!

Согласно плану, который выработали заговорщики, Пуришкевич и Лазаверт должны были прибыть не к главному подъезду дворца, где постоянно дежурили два охранника, а прямо к дверце, которая вела на винтовую лестницу. По договоренности с Маленьким Феликсом железная решетка с двумя парами железных ворот, ведущая во внутренний дворик, должна была быть открыта к их приезду…