Александр Глущенко - Жизнь под знаком ядерного риска

В недавно единодушно принятой резолюции совместного расширенного заседания Российского Координационного Комитета профсоюзных организаций и общественных объединений отраслевой, вузовской, академической, оборонной науки и государственных научных центров, Совета профсоюза работников Российской Академии наук, Центрального Совета общественного движения «За возрождение отечественной науки» (Пущино, 22 марта 2007 года) говорится:

«Реальная угроза окончательной утраты Россией своего научно-технического потенциала требует особого внимания к положению российской науки…. В связи с возникшей критической ситуацией совместное расширенное заседание трёх органов российских профсоюзов и общественных объединений работников науки считает необходимым:

1. Признать работу Правительства Российской Федерации, начиная с 1991 года, по основным направлениям государственной научно-технической политики разрушительной(курсив мой – А. Г.). Начать массовые общероссийские действия в поддержку развития науки как стратегического национального приоритета Российской Федерации…»

Каким же образом российская государственная власть дошла до прямой конфронтации с существующей ещё в России научной интеллигенцией, что подтвердили и недавно состоявшиеся выборы действительных членов и членов-корреспондентов РАН? Чтобы попытаться ответить на этот, беспокоящий сегодня всю интеллектуальную часть российского общества вопрос, позволю себе проиллюстрировать личное понимание ситуации на примере жизни и деятельности моих покойных родителей – академика ВАСХНИЛ, дважды лауреата Государственных премий, одного из основоположников Советского Комитета Защиты Мира, члена Всемирного Совета Мира Ивана Евдокимовича Глущенко и его бессменной спутницы жизни, моей матери Бети Абрамовны Глущенко-Елисаветской. Для этого необходимо хотя бы вкратце обратиться к истории нашей семьи, типичной для всего недавно завершившегося ХХ века в России и особенно для той его части, которая традиционно именуется «научной интеллигенцией».

Корни нашей семьи – украинские и еврейские. Поскольку у евреев принято родословную считать по матери, скажу немного о предках по материнской линии. На старинной фотографии, сделанной в г. Черкассы (Украина) приблизительно в 1900 г., запечатлен мой прадед, высокий седобородый еврей – Фроим Беркович Рабинович, содержавший постоялый двор, его жена, пятеро сыновей, носивших библейские имена Авраам, Ицхак, Иаков, Моисей и Аарон, и три дочери, в том числе, моя бабушка Агнесса Ефимовна Рабинович.

У бабушки было трое детей – два сына: Марк и Борис, и дочь Бетя (Бася-Злата) – моя мать.

За исключением моей матери, судьба всех остальных членов семьи сложилась трагически. Бабушку уничтожили гитлеровцы в концентрационном лагере Крутицкий Яр (под Харьковом) зимой 1941–1942 г.г., а два её сына, мои родные дяди, погибли ещё раньше, в 1938 г, в застенках сталинского ГУЛАГа. Один был расстрелян под Воркутой вместе с 350 товарищами по несчастью, а другой умер от истощения (пеллагра) на полу тюремной камеры в Воркутинской внутренней тюрьме НКВД.

Один из сокамерников так вспоминает о моем младшем дяде Борисе Елисаветском:

«…Он умирал в полном душевном одиночестве…Он был не столько последователь Христа, сколько его повторение, его новая ипостась – Христос сталинской эпохи. Может быть, таким, как он, был бы и Иешуа из Назарета, попадись он в руки Чучелова, Кашкетина и других легионеров нового типа. Боря не звал смерть, но и не боялся её…

Затерялась на дальней окраине великой (в прошлом – А.Г.) страны могила святого, чистого, непреклонного человека. смертью своей поправшего всю мощь насилия – безвестного мученика Бори Елисаветского.

Имена мучеников могут исчезнуть из людской памяти, но дух сопротивления – бессмертен….».

(М. Байтальский, «Из тетрадей», Журнал узников тоталитарных систем «Воля», N8–9, М, 2002).

Моя покойная мать, по образованию педагог-историк, очень честный, уважаемый