Владимир Афиногенов - Белые лодьи

— Я не хочу, чтобы нас подслушивали. Даже слабый ветерок способен разносить слова, потому я и решил выбрать это место… — Ошур взял с берестяного подноса кусок варёной баранины.

Когда Чернодлав закончил рассказ, в юрте воцарилась тишина — настолько он поразил сына вождя.

— Значит, твоя душа умеет летать в страну Верхнего мира? — наконец, заговорил он, и в глазах его ярко отразился огонёк бараньей плошки. — А сможешь ли ты сделать так, что и моя душа покинет тело и тоже сумеет посетить волшебную горную вершину Меру?

— Смогу, мой Повелитель!

— Хорошо… И ещё об одном я попрошу тебя. Моего отца иногда навещают черные ночные мангусы [151] По поверьям диких племён, это сказочные кровожадные чудовища, вампиры, вредящие человеку и обладающие сверхъестественной силой. … Оттого он тает, как бараний жир в горящей плошке. С той ночи, как они начали приходить к нему, луна делалась полной двенадцать раз… Тогда-то мне и пришлось взять бразды правления в свои руки. Но я ещё не Повелитель… — Ошур как-то странно глянул в глаза Чернодлава и сказал: — Надо отучить черных ночных мангусов наведываться к постели моего отца! Ты понял меня, шаман?…

Бывший древлянский жрец вздрогнул: сын вождя загодя награждал его высоким званием заклинателя духов…

И тогда Чернодлав всё понял.

— Да… — таким коротким был его ответ.

Плотно насытившись, они снова двинулись в путь.

Чернодлав сразу отметил, что основной уртон угров располагался намного отдалённее от Днепра, чем тот, который им с Акзыр-шаманом пришлось покинуть. Они проехали по месту тогдашнего стана, но никаких следов бывший древлянский жрец не обнаружил — всё заросло высокой травой, травой забвения.

Теперь же главный уртон был разбит в нескольких десятков поприщ от могучей реки, как раз напротив самого узкого её течения, где существовала так называемая Крарийская переправа. Стрела, пущенная из лука с этого берега, свободно доставала другой, хотя чуть ниже по течению Днепр опять настолько расширялся, что стрела еле-еле достигала его середины.

Возле переправы вооружённые отряды угров всегда поджидали купеческие караваны. И почти всегда им удавалось чем-нибудь поживиться. Нападали она на русские лодьи и на порогах, но такое случалось редко, потому что здесь уже находилась «разбойная вотчина» печенегов: того и гляди, в спину получишь стрелу с закалённым на огне наконечником.

На уртоне стояли сотни юрт. Возле них резвились голопузые дети. В дзаголмах [152] Дзаголма — круглая земляная печь. женщины готовили еду, понуро бродили собаки, невдалеке паслись лошади и лежали, жуя свою вечную жвачку, верблюды.

Большинство юрт были крыты серой кошмой, лишь единицы белым войлоком. И к одной из них, разбитой на самом высоком месте, Ошур направил своего скакуна.

Скоро невесть откуда появившиеся слуги взяли под уздцы лошадей и увели их. Выбежал из юрты с ковшом воды нарядный пухленький мальчик с миндалевидными глазами. Ошур подставил руки, сполоснул их и кивнул в сторону бывшего жреца. Чернодлав удивлённо воззрился на мальчугана, сын владыки понимающе улыбнулся:

— Булгарин… Захватил в караване купца вместе с матерью. Купец — там, — он ткнул пальцем в небо, — а мать я продал в Саркеле одному знакомому хазарину. Он живёт в Херсонесе и содержит любовный дом, который зовут лупанаром… Слышал о таком?

— Слышал…

— А мальчика оставил себе в услужение… Хороший мальчик.

Распахнули полог и вошли в юрту. В дальнем от входа месте лежал обложенный подушками старик, возле него суетилась молодая женщина. Ошур сделал ей знак рукой, и она удалилась.

— Сынок, это ты? — позвал старик.

Ошур подошёл к нему и положил руку на его лоб.

— Я хочу, отец, задать тебе один вопрос. Помнишь ли ты Акзыр-шамана?

— Акзыр-шамана?… — пошевелил губами старик. — Который умел выпускать душу из тела? Помню… С ним ещё находился внук. Мальчонка. Тяжёлое тогда было время… Чёрный мор, падал скот, умирали люди, плач матерей по своим детям стоял повсюду… А потом напали на нас печенеги, и Акзыр со своим внуком пропал.

— Отец, вот его внук. У древлян он служил жрецом, но многое перенял и от своего деда — шамана. Поэтому я попросил полечить тебя.

Чернодлав сделал несколько шагов к постели больного и склонился над ним. Сразу увидел зелёные круги вокруг провалившихся глаз, потом взял измождённую руку в свои ладони и стал внимательно разглядывать на ней коричневые крапинки, иные из которых уже вздулись бугорками. Теперь Чернодлав уже точно уверился в своей догадке, возникшей ещё там, в дубовом лесу, в юрте, стоящей на опушке…