Александр Майборода - Путь на юг

Только закончив с похоронами, Абадия поручил начальнику своей личной стражи Давиду, в чьей преданности он не сомневался, потому что тот был таким же иудеем, как и он, срочно набрать из числа иудейской молодежи двенад-цать тысяч надежных профессиональных воинов.

Затем он занялся каганом.

Он решил использовать особенности хазарских традиций. Согласно им жизнь кагана была окружена множеством табу что лишало его возможности самому управлять страной, а потому это дело поручалось беку. В связи с чем фактически бек являлся соправителем кагана и обладал реальной властью. У кагана было одно право — заменить бека независимо от причин в любой момент.

Каган был язычником, а язычники, мусульмане, христиане, — все, — были врагами иудеев. Это давало возможность оппозиции убедить кагана, чтобы тот заменил иудея Абадию на представителя другой религии. Для этого оппозиции достаточно было только добиться встречи с каганом.

Абадия боялся этого.

Самым лучшим решением проблемы в таком случае, казалось, было бы убийство кагана, но хитрый Абадия понимал, что смерть кагана станет и его смертью.

Каган был молод, и у него еще не было наследника. При таких обстоятельствах в случае смерти кагана хазарам пришлось бы избирать нового кагана. И правителем Хазарии на это время стала бы мать кагана — ярая язычница.

Понятно, что при всеобщей ненависти к иудеям новым каганом окажется кто угодно, только ни Абадия, ни его сын, ни любой другой иудей.

Поэтому Абадия придумал более хитроумный план.

Через неделю после отъезда бека Абадии Аарон сообщил Иосифу, что ход дошел до подземной реки. Иосиф пошел смотреть на результат работы и увидел, что из шурфа высотой в человеческий рост текла настоящая река.

Иосиф подумал, что при таком напоре воды все, кто находился в шурфе в момент, когда наткнулись на реку, должны были погибнуть.

Иосифу было ничуть не жалко копавших землю рабов, но из любопытства он спросил:

— А что с рабами?

— Утонули, — сказал Аарон.

— А-а, — равнодушно проговорил Иосиф и спросил: — А это точно та река, из которой они берут воду?

— В этом слое вода хорошая, в других — соленая, — уклончиво ответил Аарон.

— И как быстро у них пропадет вода? — спросил Иосиф.

— Судя по напору сегодня или завтра, — сказал Аарон.

— А как мы это узнаем? — спросил Иосиф.

— Как только напор воды уменьшится, у них колодец высохнет, — сказал Аарон.

— Значит, они начнут испытывать жажду через несколько дней, — сказал Иосиф.

— Да, — сказал Аарон. — Даже, если у них есть запас воды, она скоро закончится.

— Значит, осталось ждать немного, — сказал Иосиф.

В донских степях август самый жаркий и сухой месяц. Трава засыхает, живое прячется в норы, лишь горячий ветер гуляет серебристыми волнами по ковылю. Да цикады звенят надорванными струнами.

Как предполагал Иосиф, в Белой Веже в колодцах вода была горькая и гнилая, пить такую воду невозможно, такая вода годилась только для тушения пожаров. И только один колодец давал воду, пригодную для питья. Находился он на княжеском дворе под специальной башней и берегли его как зеницу ока.

В связи с этим горожане воду для питья и других нужд брали из Дона.

Беда пришла с рассветом.

Пришедшие утром к княжескому колодцу женщины вытащили сухую бадью. Подумав, что бадья просто не достала воды, они снова опустили бадью, но и в этот раз бадья вернулась без воды. На ее краях осталось лишь немного мокрого песка.

Это женщин напугало не на шутку в панике они кинулись к сторожу.

Сторож дремал на лавке около входа. Женщины принялись его трясти.

— Тю на вас, бабы, с ума, что ли, посходили? — разлепил сонные глаза сторож.

— Жировит, беда — в колодце пропала вода! — закричали женщины ему в самое ухо.

Сторож, еще не понимая случившейся катастрофы, лениво встал.

— Погодите. Не трындите. Сейчас разберусь.

Он зашел в башню, и сам лично опустил бадью в колодец, поболтал ей внизу и, не услышав плеска воды, быстро начал наматывать цепь на ворот. По необычно легкой бадье он быстро догадался, что она пустая, — вот теперь он понял, что случилась беда, и его лицо от страха побелело.

Поднятая бадья была сухой, словно поднялась из ада. Не веря своим глазам, Жировит опрокинул бадью, — ни единой капли из нее не упало.

Жировит охнул:

— Да что же это такое творится! Уж не отвернулись ли от нас боги?

Это был сигнал женщинам, — поднялся истошный вой: