Валентин Гнатюк - Святослав. Хазария

На какое-то время даже сеча вокруг приутихла, и хазары, и кияне загляделись на то храброе единоборство. А потом хазары стали Святославу в тыл забегать, изловчаясь ударить сзади. Но тут, откуда ни возьмись, глухо кряхтя и ухая, будто медведь сквозь густой валежник, через хазарское окружение проломился Притыка. Красный, потный и разъярённый, он отвешивал короткие сокрушительные удары направо и налево.

– Вы что, степные шакалы, на русского пардуса всей стаей, да ещё сзади?! У-у-у, вот я вас!!!

Он ревел и ругался, пробивая своим мечом любую защиту. За Притыкой клином врезались неотступные дружинники личной сотни. В их числе – его сын, Притыка-младший, – розовощёкий детина, который кинулся было на помощь князю. Но отец так рыкнул на него, что Притыка-младший остановился как вкопанный, виновато мигая ясными голубыми, как небо, очами.

– Не смей встревать! Пресветлый разгневается зело, коли помешаешь! Лепше гляди, чтоб сзади никто из степняков не подобрался!

Покончив ещё с одним хазарским воем, Притыка перевёл дух и огляделся по сторонам.

Меж тем схватка сокола с ястребом продолжалась. Оба начали уставать, на лицах выступил крупный пот. На какой-то кратчайший миг Святослав замешкался или сделал вид, что замешкался. Хазарин стремглав ринулся вперёд, и меч блеснул над головой русского князя, нанося страшный губительный удар. В малую долю мгновения Святослав уклонился от прямого удара, хотя клинок хазарина так саданул по шелому, что в очах потемнело. Святослав качнулся в седле и выпустил одно стремя. Тревожный вздох пронёсся и замер в рядах русского воинства. Однако рука заученным за многие тысячи раз движением закончила страшный мах с плеча и начисто срубила голову хазарского князя.

Густая тёмная кровь хлынула на круп, обагрила попону, побежала по стременам. Конь взвился на дыбы, захрипел и выронил из седла обезглавленного хозяина.

– Слава князю! – первым вскричал Притыка.

– Слава! – раздался обрадованный клич киян, и они с удвоенной силой стали напирать на хазар.

Святослав тряхнул головой, и потемнение перед очами несколько расступилось. Он ощутил свою левую руку, судорожно впившуюся в повод, и будто чужую правую ногу, что нащупывала потерянное стремя.

С трудом повернув затекшую шею с гудящей, как котёл, головой, Святослав увидел, как справа от него, рыча и ругаясь, врезается в гущу степняков Притыка, а слева крушит врагов похожий на него голубоглазый детина. Старший сын Притыки был убит хазарами в прошлый поход, теперь с отцом сражался младший, во всём схожий на отца и на брата. Воодушевлённые исходом поединка, кияне с удвоенной силой разили растерявшихся хазар.

Святослав несколько раз с усилием закрыл и открыл глаза, разжал руку, державшую повод, смахнул пыль и кровь с лица, отёр ладонь о штанину, набрал полную грудь воздуха и с силой выдохнул:

– Всё, пора в сечу! – и снова ринулся в бой.

Между тем хазарские ряды дрогнули, подались внутрь, воины стали сбиваться в кучу, смешиваться. А потом разом повернули и поскакали в степь.

Когда всё закончилось, к Святославу подъехал уставший, запылённый и забрызганный бурыми пятнами молодой Горицвет.

– Как же так вышло, княже, что ты в хазарскую западню едва не угодил? – с укором спросил он.

– Так не угодил же, брат! – устало пошутил князь. Но, видя, что Горицвет остаётся серьёзным, продолжил: – Видел я, что хазары ловушку готовили, но видел и пыль позади себя и понял: вы с Притыкой поспеете вовремя!

– Ты права не имеешь так пускаться наудачу, – не отступал Горицвет.

– В бою один миг дорогого стоит, – замешкайся я, вас поджидая, много воев пало бы под хазарскими стрелами. А так они, завлекая в степь, у берега нас вовсе не трогали, мы брод перешли, будто под Киевом в Купалин день. – Святослав помолчал, потом обнял друга за плечи. – Не серчай, брат, ежели б то не вы были с Притыкой, а кто иной, может, и не решился бы я в западню лезть, а вам обоим я как самому себе верю! Ладно, поехали к реке, обмоемся, куда это наши гридни запропастились? – Святослав оглянулся по сторонам. – А, вот и они, поехали, Горицвет…

После этого боя много павших осталось лежать на земле, было что клевать ненасытному воронью. До вечера русские дружинники собирали на поле раненых и считали убитых.

Пошли на Киев обозы Свенельдовы, повезли добычу и раненых, и с ними полтьмы охраны. А другие полтьмы остались со Свенельдом.

Уходили обозы, и лёгкая пыль поднималась за ними и таяла в голубой сварге.