Виктор Ватрак - Проверка золотом

В 1897 году, когда Россия сумела перейти на золотомонетный стандарт и выпустила свои первые золотые монеты, запас золота в кладовых Гохрана составлял 1684 тонны. К пресловутому тринадцатому году этот запас увеличили на 300 тонн. А вот в 1917 году запас металла снизился до 1100 тонн. Война – дело затратное, если сам воюешь, и прибыльное, если, как Америка, помогаешь воевать другим. Но это еще цветочки. Следующая цифра поразила Ляпина. В 1928 году запас золота составлял 150 тонн. Надо же, как разбазарили. И пропала бы страна, сожрали бы ее, но к этому времени открыли Колымские россыпные месторождения. Добыча золота требует финансовых вложений, а прибыль не превышает 15%, но Сталин дает команду наладить добычу золота за счет привлечения врагов народа к исправительным работам на благо страны. Заинтересованные лица посчитали количество требующихся врагов народа с учетом естественных потерь и спустили в регионы план по их этапированию в Магадан.

Результат не заставил себя ждать, и перед Второй Мировой войной в казне лежало 2800 тонн. Этот золотой запас позволил стране оправиться после военной разрухи и восстановить в довольно короткие сроки хозяйство.

(От автора справка: после Хрущева осталось 1600 тн, после Брежнева 437, после Андропова и Черненко – добавилось 300 тн)

Но это было несколько не то, что хотелось узнать Ляпину. И, взяв две бутылки «Старки», он направился к «Сыщику», как с чьей-то легкой руки все окружение называло начальника Магаданского уголовного розыска. Зубков Виктор Павлович, «Сыщик», родился в Сусумане и Магаданскую область покинул всего однажды, на 5 лет. Окончил Новосибирский университет и вернулся. Вот «Сыщик» -то и расскажет все Ляпину.

Два пузыря на двух тренированных мужиков – нормальная доза. С ног не свалила, но половину рассказанного Ляпин напрочь забыл. Осталось общее впечатление того, что вечер прошел великолепно. «Сыщик» самолично отвез его в японском джипе с правым рулем до дома, где они еще выпили, но уже не до конца, бутылку «Экстры». Давно уже Ляпин не гулял так. А, приняв поутру рюмку для поправки здоровья, он тупо уставился в бланк телеграммы, которую принесли вчера во время беседы с «Сыщиком»: «Шли вызов зпт больше без тебя не могу зпт семья рушится тчк Оля».

«Как я пошлю вызов, если сегодня суббота? – Ляпин в задумчивости сел, почесал затылок, налил остатки водки в стакан, выпил и повеселел, – Так в понедельник и пошлю! А что там с золотом?»

Потихоньку память кое-что ему вернула.

Условно самородком считается любой кусочек золота весом более 1 грамма. В россыпных месторождениях встречаются часто. Все золото в СССР принадлежит государству, и каждый обязан сдать найденное золото по установленным расценкам. Они, кстати, невысокие. Чтобы хоть чуть заработать сдать надо не менее килограмма.

Добычу золота необходимо оформить разрешением государства, иначе она будет считаться уголовным преступлением. Но частники организуются в небольшие бригады и улетают к черту на куличики. Найти их тяжело, если стукачи не подскажут местечко. Самородное золото ценится высоко и продать его можно дорого, но надо быть хорошо подготовленным продавцом. Воруют ли золото на легальных приисках? Воруют, и еще как! Их ловят, а вот всех или не всех – да кто-ж его знает.

Отрабатывая задание, Ляпин 4 дня терзал Кирилла Клейменова своими вопросами. Он уже сам запутывался в словах, удивлялся истерикам Клейменова, но продолжал, продолжал… Не замечая, Ляпин начинал потихоньку верить в то, что электрик утаил часть найденного. Ведь куда проще: нашел три кусочка, один сдал, получил причитающуюся премию, остальные продал скупщикам и легализовал деньги. Красота! Прав Игорь Петрович, надо электрика потрясти хорошенько.

Наконец, Ляпин посчитал свою миссию исполненной до конца, объявил Клейменову, что тот может больше не приходить на допрос и вздохнул с облегчением. Но ему было невдомек, что с Клейменова началась его эпопея охоты на золотопромышленников-расхитителей, а с этой охотой и все неприятности в его дальнейшей жизни.

Я нервно ходил из угла в угол, натыкаясь на все предметы, поставленные в моей небольшой комнате общежития. На столе лежала тетрадка с надписью от руки: «Деловые заметки, Кербиев В. С., председатель артели „Заря“. Начата 1 января 1969 года». Под обложкой разлинованные страницы, к которым еще не прикасалась авторучка. Прежде, чем написать текст, надо его через голову пропустить. Именно этим я сейчас и занимался. Но от волнения мысли не желали собираться в кучу, нужные слова не находились, мерзли зубы и горело в груди. Такого дурдома со мной еще не случалось. Да, но и тронную речь я еще ни разу в жизни не произносил. Сегодня я проводил первое общее организационное собрание старательской артели «Заря», которую с большими потугами зарегистрировал и получил под нее полигон в пойме Коркодона, 400 километров на север от Сеймчана, в котором сейчас и находилась моя артель.